Созависимость и желание спасать как бегство от бессилия
Надежда Саламахина
Иногда я чувствую бессилие. Для меня это одно из самых сложно переносимых чувств, потому что здесь нет энергии, а непременно хочется что-то делать. Потому что от этой невыносимости и собственной несостоятельности хочется убежать куда угодно: в злость, в вину, в обиду, в высокомерие — куда угодно, но лишь бы не оставаться здесь. В бессилии.
В это переживание можно попасть в разных ситуациях:
Когда человек жалуется, ты знаешь, как помочь, но предложенную помощь он категорически не принимает.
Когда красивая девушка напротив горько плачет от непереносимого одиночества и тоске по близким теплым отношениям, но уже которую неделю саботирует любые варианты познакомиться с мужчиной.
Когда видишь, как близкий страдает, может уходит в запои, а может терпит насилие, но ему нормально. «Все так живут, это мой крест — и я его несу».
Когда человеку ужасно больно от того, что рушатся его иллюзии, и он просит меня: «Скажи, что он вернется, ведь я не смогу без него! Только правду скажи!»
Когда узнаешь, что у твоего ровесника неизлечимая болезнь и врачи разводят руками. И ты вдруг осознаешь, что смертен.
Я сталкиваюсь с бессилием как психолог и как человек.
Самое простое, и парадоксально, самое сложное здесь, это признать его наличие, остаться в нем и не сбежать. Потому что именно в этом моменте можно достичь дна и увидеть опору, от которой возможно оттолкнуться и начать выбираться. Именно здесь можно увидеть силу, мужество и ответственность другого человека, того самого, которого мы не можем «спасти». Именно тут можно увидеть реальность, такую неприятную, но такую живую и гибкую.
Прожить бессилие мне помогает разделение ответственности с человеком напротив, не проваливаясь в вину. Потому что я точно знаю, что со своей стороны сделала все, что смогла, и вижу перед собой взрослого дееспособного человека, который как-то дожил до сегодняшнего дня без моего участия. Именно это мне позволяет помогать, но не превращаться в спасателя, который причиняет добро на свой вкус и цвет.
Признавая свое бессилие, озвучивая его собеседнику, я, с одной стороны, разделяю его боль, даю право этому чувству быть, остаюсь с ним в этой невыносимости, а с другой — отдаю власть тому, кому она принадлежит по праву. Я не могу принять за него свою помощь, не могу вместо нее знакомиться с мужчинами, не могу вместо другого перестать пить, не могу заставить вернуться любимого, не могу предотвратить смерть. Вот сколько не могу. Но когда я это говорю, мне легчает.
Потому что многое из этого может человек напротив. Действительно может. Принять помощь, научиться знакомиться, начать заботится о себе, построить новые отношения. А со смертью сложно. Есть примеры, что ее можно отсрочить, но гарантий никто не даст. И здесь остаётся только смириться, что есть вещи, на которые ни я не могу повлиять, ни другой человек. Про это можно только погоревать. Вместе.
Прожить моменты собственного бессилия, чтобы вновь встретиться со своей силой.
PS. А при чем тут созависимость? При том, что созависимый как раз и пытается спасти близкого (зависимого), занимаясь его жизнью в ущерб своей. Старается решить ЗА него проблемы, принимая на себя ответственность за жизнь и эмоциональное состояние другого человека. Выход из созависимости – передача ответственности за себя зависимому (спасаемому), признать свое бессилие изменить другого и переключиться на свою жизнь. И в этом месте возникает много сложностей, о которых я напишу в другой раз.
********************************************************************************