Моего соседа убивали все детство. Лупили скалкой для теста, армейским ремнем, мокрым, скрученным в жгут, полотенцем, огромным гаражным ключом и даже ногами, срывая злость и плохое настроение.

Мама родила его в восемнадцать лет и вечно ставила в упрек, что из-за его бронхитов и соплей не бегала на танцы.

Не целовалась с парнями до звона в ушах.

Я помню его забинтованную голову.

Его страх, когда раздавался хлопок или громкий окрик. Ноги в синяках и кровоподтеках. Он по жизни был наказанным. Даже когда в кои веки вывозили к морю, сидел неделями в номере за очередную мнимую вину. В 16 лет уехал из дома

Болтался по миру, как неприкаянный. Работал в канадской оптовой компании, продавая ножи и кассеты с записями Круга. Сердобольный сторож пускал на ночь в детский сад; он мылся ледяной водой и спал на сдвинутых стульях. С семьей практически не общался и так и не смог устроить личную жизнь.

Второго парня мама избивала чуть ли не с года.

С момента, как заметила, что тот слишком похож на своего труса-отца: так же держит ложку и щурится. Его папочка, узнав о беременности, сбежал в армию, и женщина решила в отместку проучить наследника.

Била головой о батарею, бросала его, как мяч, о стены и до сих пор позволяет дать подзатыльник, хотя тому на днях исполнилось тридцать лет.

В одну семью мы несколько месяцев не могли подобрать гувернантку. Кандидатки вылетали пулями за одну и ту же ошибку: за то, что брали ребенка на руки, гладили по голове, а некоторые вообще, потеряв страх, целовали ручки.

Мама – красивейшая женщина, очень востребованная модель родила мальчика от любовника в надежде, что тот бросит семью

Мужчина остался с женой, но зато купил ей квартиру и стал выделять ежемесячное пособие, на которое нанималась прислуга, покупались наряды и туры на Антильские острова.

Только все равно модель злилась и держала двухлетнего мальчика в железных рукавицах.

С ним не сюсюкали, не успокаивали, когда плакал, не укачивали, не обнимали и, Боже упаси, не целовали. 

Если ребенок не входит в планы. Если он, как кость в горле, и мы его уже изначально ненавидим.

Не ждем. Поглядываем в сторону детдома. Рожаем исключительно из-за пособия.

Не читаем животику перед сном «Машу и медведь» и не показываем репродукции солнечного Ренуара.

Не вяжем пинетки и кофточки с веточками мимозы.

Не щекочем крохотную пяточку.

Вместо этого лупим как Сидоровую козу, вымещая досаду, что помешал защитить диссертацию или уехать на стажировку в дом моды Christian Dior.

Нарушил планы выйти замуж или, напротив, развестись.

Уж не родить, чем родить и душить всю сознательную жизнь.