Мне кажется, некоторые взрослые мечтают не о детях, а о детях, соответствующих определенной спецификации, и к своим детям они столь же строги, сколько снисходительны к себе.

Меня возмущает, когда родители пренебрежительно отзываются о своих детях, прямо-таки выводит из себя. Я признаю, что родитель живой человек, который не обязан всю жизнь бегать в каске и умиляться, что вполне естественно обидеться или рассердиться, когда ребенок сделал явную глупость или некрасиво поступил, потому что и дети ведь живые люди и не обязаны нас круглосуточно радовать.

Хроническое недовольство детьми

Я имею в виду состояние хронического недовольства детьми, когда родителям кажется, что их дети все делают «не так», то есть не так, как задумывалось. Прямо-таки не дети, а неправильные пчелы, которые делают неправильный мед. Меня особенно удивляет, когда подобное недовольство испытывают родители маленьких детей, которые ничего, кроме родительского дома, по сути, не видели.
Дашу из балетной студии отчислили как неперспективную. В художественную студию она ходит с удовольствием, но способностей особенных нет. Это мама так считает. Сама она, отродясь, не рисовала и не танцевала, прости господи, а Дашу всюду записала, и вот так все силы тратишь на детей, а отдачи никакой. Даша не грациозная, сидит с кривой спиной, уткнувшись в читалку – одно огорчение. А другие девочки такие парящие – смотреть приятно.

Зато Никитина мама завидует Дашиной, потому что Даша отличница, а Никита учится из-под палки. Никита застрял в детстве – играет с игрушками, смотрит мультфильмы. Книжки читает для развлечения, а не те, что по программе, и книжный дневник вести ленится. Заметим, что Никитина мама читает только фейсбук, и пишет туда же, жалобы на Никиту. Подруги сочувствуют.

Так и будут Даша и Никита расти под грузом родительских

претензий, который к моменту окончания школы раздавит их окончательно.
Что только родители для Джессики не делали – и школу выбрали «самую лучшую, где одни только белые канадцы» (они уверены были, что самые лучшие школы именно такие), и репетиторов нанимали (школа была самая лучшая, но репетиторы почему-то понадобились по всем предметам), –

а неблагодарная дочь в университет идти отказывается, говорит, что прекрасно себе на жизнь заработает официанткой.
И это абсолютное отсутствие обратной связи потрясает. Ведь из подруг Джессики в университет почти никто не пошел, и такую среду родители фактически создали для нее своими руками, причем искусственно, но теперь считают, что во всем виновата дочка.
Конечно, Джессика могла бы оглянуться по сторонам, найти других подруг, полюбопытствовать, что происходит в мире, но она всегда была скромной послушной девочкой: посадили на качели – там и сидит, не вертится. А маленькая Даша и вовсе ничего кроме дома, школы и художественной студии не видит – ей даже телевизор смотреть не разрешают. Она полностью зависит от родителей, которым не нравится все, что она делает, потому что они это представляли иначе.

Мне кажется, некоторые взрослые мечтают не о детях, а о детях, соответствующих определенной спецификации, и к своим детям они столь же строги, сколько снисходительны к себе.

Одна моя знакомая постоянно сравнивала своих детей с моими. В тот год, когда наши старшие дети поступали, это достигло апогея. «У тебя нормальный ребенок с высоким средним баллом, – сетовала она, – а нашему лентяю и двоечнику придется в ПТУ идти».

А мальчик ее ни лентяем, ни двоечником не был: он хотел учиться на оператора. Мама считала, что он останется безработным. Сама она после института не работала ни дня.

И вот она в очередной раз повторила эту фразу про средний балл, при всех своих гостях, при своем мальчике. А я вдруг не выдержала и спросила: «А у тебя был высокий средний балл?» И больше нас в этот дом никогда не звали, но если кто-то еще начнет при мне унижать своих детей, я у него тоже что-нибудь спрошу.