Архив за месяц: Ноябрь 2015

shutterstock_83880577

ДНК измеримо реагирует на человеческое сознание

ДНК измеримо реагирует на человеческое сознание

Глен Рейн, биохимик, выпускник Лондонского Университета, совершил ряд замечательных открытий, которые раскрывают, как ДНК реагирует на человеческое сознание. Для начинающих, когда клетка вот-вот разделится или она повреждена (то есть, мертва), спирали ДНК разъединяются. Они соединяются, когда клетка работает над ремонтом или исцелением себя. Масштаб соединения или разъединения можно измерить тем, насколько хорошо она поглощает свет с длиной волны 260 нанометров.

Свои замечательные эксперименты Рейн начал с того, что брал живую ДНК из человеческой плаценты, помещал ее в деминерализованную (мягкую) воду и хранил эту смесь в мензурке. Затем разные люди пытались соединить или разъединить ДНК силой мысли, глубоко концентрируясь. Контрольные образцы, с которыми никто не пытался что-либо сделать, менялись только на 1,1%, а обработанные мыслью — на 2-10%.

Это значит, что наши мысли, по крайней мере, удваивают соединение человеческой ДНК. Еще интереснее то, что люди с самыми гармоничными волновыми паттернами обладают самой сильной способностью изменять структуру ДНК. И обратная сторона медали, “сильно возбужденный индивидуум (с очень негармоничным паттерном мозговых волн) создавал ненормальный сдвиг в ультрафиолетовом свете”, поглощаемом ДНК.

Изменение происходило на длине волны 310 нанометров (близко к загадочной величине Поппа – 380 нанометров), длине волны, способной вызывать рак. Сердитый человек тоже вынуждал ДНК сцепляться сильнее при соединении. Оба эффекта очень необычны. Согласно Рейну, изменение в свете с длиной волны 310 нанометров могли значить только то, что “происходит изменение в физической/химической структуре одной или более оснований молекулы ДНК”.

Следовательно, наши мысли способны реально создавать физические и химические изменения в структуре молекулы ДНК, соединять или разъединять ее. Вот вам микробиологическое доказательство связи между гневными мыслями и ростом раковой ткани, чего и следовало ожидать.

Это важно учитывать в процессе исцеления. Давайте не забывать, что при дистанционном видении мы способны проецировать вспышки фотонов в комнате, экранированной от электромагнитного излучения, когда рассматриваем что-то в этой комнате.

В фотонах может находиться генетическая информация, способная реструктурировать ДНК других людей и восстанавливать здоровье – свет с длиной волны 380 нанометров.

ТРАВМЫ ПОКОЛЕНИЙ

ТРАВМЫ ПОКОЛЕНИЙ

Как же она все-таки передается, травма?

Травмы поколений

Понятно, что можно всегда все объяснить «потоком», «переплетениями», «родовой памятью» и т. д., и, вполне возможно, что совсем без мистики и не обойдешься, но если попробовать? Взять только самый понятный, чисто семейный аспект, родительско-детские отношения, без политики и идеологии. О них потом как-нибудь.

Живет себе семья. Молодая совсем, только поженились, ждут ребеночка. Или только родили. А может, даже двоих успели. Любят, счастливы, полны надежд. И тут случается катастрофа. Маховики истории сдвинулись с места и пошли перемалывать народ. Чаще всего первыми в жернова попадают мужчины. Революции, войны, репрессии – первый удар по ним.

И вот уже молодая мать осталась одна. Ее удел – постоянная тревога, непосильный труд (нужно и работать, и ребенка растить), никаких особых радостей. Похоронка, «десять лет без права переписки», или просто долгое отсутствие без вестей, такое, что надежда тает. Может быть, это и не про мужа, а про брата, отца, других близких. Каково состояние матери? Она вынуждена держать себя в руках, она не может толком отдаться горю. На ней ребенок (дети), и еще много всего. Изнутри раздирает боль, а выразить ее невозможно, плакать нельзя, «раскисать» нельзя. И она каменеет. Застывает в стоическом напряжении, отключает чувства, живет, стиснув зубы и собрав волю в кулак, делает все на автомате. Или, того хуже, погружается в скрытую депрессию, ходит, делает, что положено, хотя сама хочет только одного – лечь и умереть. Ее лицо представляет собой застывшую маску, ее руки тяжелы и не гнутся. Ей физически больно отвечать на улыбку ребенка, она минимизирует общение с ним, не отвечает на его лепет. Ребенок проснулся ночью, окликнул ее – а она глухо воет в подушку. Иногда прорывается гнев. Он подполз или подошел, теребит ее, хочет внимания и ласки, она когда может, отвечает через силу, но иногда вдруг как зарычит: «Да, отстань же», как оттолкнет, что он аж отлетит. Нет, она не него злится – на судьбу, на свою поломанную жизнь, на того, кто ушел и оставил и больше не поможет.

Только вот ребенок не знает всей подноготной происходящего. Ему не говорят, что случилось (особенно если он мал). Или он даже знает, но понять не может. Единственное объяснение, которое ему в принципе может прийти в голову: мама меня не любит, я ей мешаю, лучше бы меня не было. Его личность не может полноценно формироваться без постоянного эмоционального контакта с матерью, без обмена с ней взглядами, улыбками, звуками, ласками, без того, чтобы читать ее лицо, распознавать оттенки чувств в голосе. Это необходимо, заложено природой, это главная задача младенчества. А что делать, если у матери на лице депрессивная маска? Если ее голос однообразно тусклый от горя, или напряжено звенящий от тревоги?

Пока мать рвет жилы, чтобы ребенок элементарно выжил, не умер от голода или болезни, он растет себе, уже травмированный. Не уверенный, что его любят, не уверенный, что он нужен, с плохо развитой эмпатией. Даже интеллект нарушается в условиях депривации. Помните картину «Опять двойка»? Она написана в 51. Главному герою лет 11 на вид. Ребенок войны, травмированный больше, чем старшая сестра, захватившая первые годы нормальной семейной жизни, и младший брат, любимое дитя послевоенной радости – отец живой вернулся. На стене – трофейные часы. А мальчику трудно учиться.

Конечно, у всех все по-разному. Запас душевных сил у разных женщин разный. Острота горя разная. Характер разный. Хорошо, если у матери есть источники поддержки – семья, друзья, старшие дети. А если нет? Если семья оказалась в изоляции, как «враги народа», или в эвакуации в незнакомом месте? Тут или умирай, или каменей, а как еще выжить?

Идут годы, очень трудные годы, и женщина научается жить без мужа. «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Конь в юбке. Баба с яйцами. Назовите как хотите, суть одна. Это человек, который нес-нес непосильную ношу, да и привык. Адаптировался. И по-другому уже просто не умеет. Многие помнят, наверное, бабушек, которые просто физически не могли сидеть без дела. Уже старенькие совсем, все хлопотали, все таскали сумки, все пытались рубить дрова. Это стало способом справляться с жизнью. Кстати, многие из них стали настолько стальными – да, вот такая вот звукопись – что прожили очень долго, их и болезни не брали, и старость. И сейчас еще живы, дай им Бог здоровья.

В самом крайнем своем выражении, при самом ужасном стечении событий, такая женщина превращалась в монстра, способного убить своей заботой. И продолжала быть железной, даже если уже не было такой необходимости, даже если потом снова жила с мужем, и детям ничего не угрожало. Словно зарок выполняла.

Ярчайший образ описан в книге Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом».

А вот что пишет о «Страшной бабе» Екатерина Михайлова («Я у себя одна» книжка называется): «Тусклые волосы, сжатый в ниточку рот…, чугунный шаг… Скупая, подозрительная, беспощадная, бесчувственная. Она всегда готова попрекнуть куском или отвесить оплеуху: «Не напасешься на вас, паразитов. Ешь, давай!»…. Ни капли молока не выжать из ее сосцов, вся она сухая и жесткая…» Там еще много очень точного сказано, и если кто не читал эти две книги, то надо обязательно.

Самое страшное в этой патологически измененной женщине – не грубость, и не властность. Самое страшное – любовь. Когда, читая Санаева, понимаешь, что это повесть о любви, о такой вот изуродованной любви, вот когда мороз-то продирает. У меня была подружка в детстве, поздний ребенок матери, подростком пережившей блокаду. Она рассказывала, как ее кормили, зажав голову между голенями и вливая в рот бульон. Потому что ребенок больше не хотел и не мог, а мать и бабушка считали, что надо. Их так пережитый голод изнутри грыз, что плач живой девочки, родной, любимой, голос этого голода перекрыть не мог.

А другую мою подружку мама брала с собой, когда делала подпольные аборты. И она показывала маленькой дочке полный крови унитаз со словами: вот, смотри, мужики-то, что они с нами делают. Вот она, женская наша доля. Хотела ли она травмировать дочь? Нет, только уберечь. Это была любовь.

А самое ужасное – что черты «Страшной бабы» носит вся наша система защиты детей до сих пор. Медицина, школа, органы опеки. Главное – чтобы ребенок был «в порядке». Чтобы тело было в безопасности. Душа, чувства, привязанности – не до этого. Спасти любой ценой. Накормить и вылечить. Очень-очень медленно это выветривается, а нам-то в детстве по полной досталось, няньку, которая половой тряпкой по лицу била, кто не спал днем, очень хорошо помню.

Но оставим в стороне крайние случаи. Просто женщина, просто мама. Просто горе. Просто ребенок, выросший с подозрением, что не нужен и нелюбим, хотя это неправда и ради него только и выжила мама и вытерпела все. И он растет, стараясь заслужить любовь, раз она ему не положена даром. Помогает. Ничего не требует. Сам собой занят. За младшими смотрит. Добивается успехов. Очень старается быть полезным. Только полезных любят. Только удобных и правильных. Тех, кто и уроки сам сделает, и пол в доме помоет, и младших уложит, ужин к приходу матери приготовит. Слышали, наверное, не раз такого рода расказы про послевоенное детство? «Нам в голову прийти не могло так с матерью разговаривать!» — это о современной молодежи. Еще бы. Еще бы. Во-первых, у железной женщины и рука тяжелая. А во-вторых — кто ж будет рисковать крохами тепла и близости? Это роскошь, знаете ли, родителям грубить.

Травма пошла на следующий виток.

Настанет время, и сам этот ребенок создаст семью, родит детей. Годах примерно так в 60-х. Кто-то так был «прокатан» железной матерью, что оказывался способен лишь воспроизводить ее стиль поведения. Надо еще не забывать, что матерей-то многие дети не очень сильно и видели, в два месяца – ясли, потом пятидневка, все лето – с садом на даче и т . д. То есть «прокатывала» не только семья, но и учреждения, в которых «Страшных баб» завсегда хватало.

Но рассмотрим вариант более благополучный. Ребенок был травмирован горем матери, но вовсе душу ему не отморозило. А тут вообще мир и оттепель, и в космос полетели, и так хочется жить, и любить, и быть любимым. Впервые взяв на руки собственного, маленького и теплого ребенка, молодая мама вдруг понимает: вот он. Вот тот, кто наконец-то полюбит ее по-настоящему, кому она действительно нужна. С этого момента ее жизнь обретает новый смысл. Она живет ради детей. Или ради одного ребенка, которого она любит так страстно, что и помыслить не может разделить эту любовь еще на кого-то. Она ссорится с собственной матерью, которая пытается отстегать внука крапивой – так нельзя. Она обнимает и целует свое дитя, и спит с ним вместе, и не надышится на него, и только сейчас, задним числом осознает, как многого она сама была лишена в детстве. Она поглощена этим новым чувством полностью, все ее надежды, чаяния – все в этом ребенке. Она «живет его жизнью», его чувствами, интересами, тревогами. У них нет секретов друг о друга. С ним ей лучше, чем с кем бы то ни было другим.

И только одно плохо – он растет. Стремительно растет, и что же потом? Неужто снова одиночество? Неужто снова – пустая постель? Психоаналитики тут бы много чего сказали, про перемещенный эротизм и все такое, но мне сдается, что нет тут никакого эротизма особого. Лишь ребенок, который натерпелся одиноких ночей и больше не хочет. Настолько сильно не хочет, что у него разум отшибает. «Я не могу уснуть, пока ты не придешь». Мне кажется, у нас в 60-70-е эту фразу чаще говорили мамы детям, а не наоборот.

Что происходит с ребенком? Он не может не откликнуться на страстный запрос его матери о любви. Это вывшее его сил. Он счастливо сливается с ней, он заботится, он боится за ее здоровье. Самое ужасное – когда мама плачет, или когда у нее болит сердце. Только не это. «Хорошо, я останусь, мама. Конечно, мама, мне совсем не хочется на эти танцы». Но на самом деле хочется, ведь там любовь, самостоятельная жизнь, свобода, и обычно ребенок все-таки рвет связь, рвет больно, жестко, с кровью, потому что добровольно никто не отпустит. И уходит, унося с собой вину, а матери оставляя обиду. Ведь она «всю жизнь отдала, ночей не спала». Она вложила всю себя, без остатка, а теперь предъявляет вексель, а ребенок не желает платить. Где справедливость? Тут и наследство «железной» женщины пригождается, в ход идут скандалы, угрозы, давление. Как ни странно, это не худший вариант. Насилие порождает отпор и позволяет-таки отделиться, хоть и понеся потери.

Некоторые ведут свою роль так искусно, что ребенок просто не в силах уйти. Зависимость, вина, страх за здоровье матери привязывают тысячами прочнейших нитей, про это есть пьеса Птушкиной «Пока она умирала», по которой гораздо более легкий фильм снят, там Васильева маму играет, а Янковский – претендента на дочь. Каждый Новый год показывают, наверное, видели все. А лучший – с точки зрения матери – вариант, если дочь все же сходит ненадолго замуж и останется с ребенком. И тогда сладкое единение можно перенести на внука и длить дальше, и, если повезет, хватит до самой смерти.

И часто хватает, поскольку это поколение женщин гораздо менее здорово, они часто умирают намного раньше, чем их матери, прошедшие войну. Потому что стальной брони нет, а удары обиды разрушают сердце, ослабляют защиту от самых страшных болезней. Часто свои неполадки со здоровьем начинают использовать как неосознанную манипуляцию, а потом трудно не заиграться, и вдруг все оказывается по настоящему плохо. При этом сами они выросли без материнской внимательной нежной заботы, а значит, заботиться о себе не привыкли и не умеют, не лечатся, не умеют себя баловать, да, по большому счету, не считают себя такой уж большой ценностью, особенно если заболели и стали «бесполезны».

Но что-то мы все о женщинах, а где же мужчины? Где отцы? От кого-то же надо было детей родить?

С этим сложно. Девочка и мальчик, выросшие без отцов, создают семью. Они оба голодны на любовь и заботу. Она оба надеются получить их от партнера. Но единственная модель семьи, известная им – самодостаточная «баба с яйцами», которой, по большому счету, мужик не нужен. То есть классно, если есть, она его любит и все такое. Но по-настоящему он ни к чему, не пришей кобыле хвост, розочка на торте. «Посиди, дорогой, в сторонке, футбол посмотри, а то мешаешь полы мыть. Не играй с ребенком, ты его разгуливаешь, потом не уснет. Не трогай, ты все испортишь. Отойди, я сама» И все в таком духе. А мальчики-то тоже мамами выращены. Слушаться привыкли. Психоаналитики бы отметили еще, что с отцом за маму не конкурировали и потому мужчинами себя не почувствовали. Ну, и чисто физически в том же доме нередко присутствовала мать жены или мужа, а то и обе. А куда деваться? Поди тут побудь мужчиной…

Некоторые мужчины находили выход, становясь «второй мамой». А то и единственной, потому что сама мама-то, как мы помним, «с яйцами» и железом погромыхивает. В самом хорошем варианте получалось что-то вроде папы дяди Федора: мягкий, заботливый, чуткий, все разрешающий. В промежуточном – трудоголик, который просто сбегал на работу от всего от этого. В плохом — алкоголик. Потому что мужчине, который даром не нужен своей женщине, который все время слышит только «отойди, не мешай», а через запятую «что ты за отец, ты совершенно не занимаешься детьми» (читай «не занимаешься так, как Я считаю нужным»), остается или поменять женщину – а на кого, если все вокруг примерно такие? – или уйти в забытье.

С другой стороны, сам мужчина не имеет никакой внятной модели ответственного отцовства. На их глазах или в рассказах старших множество отцов просто встали однажды утром и ушли – и больше не вернулись. Вот так вот просто. И ничего, нормально. Поэтому многие мужчины считали совершенно естественным, что, уходя из семьи, они переставали иметь к ней отношение, не общались с детьми, не помогали. Искренне считали, что ничего не должны «этой истеричке», которая осталась с их ребенком, и на каком-то глубинном уровне, может, были и правы, потому что нередко женщины просто юзали их, как осеменителей, и дети были им нужнее, чем мужики. Так что еще вопрос, кто кому должен. Обида, которую чувствовал мужчина, позволяла легко договориться с совестью и забить, а если этого не хватало, так вот ведь водка всюду продается.

Ох, эти разводы семидесятых — болезненные, жестокие, с запретом видеться с детьми, с разрывом всех отношений, с оскорблениями и обвинениями. Мучительное разочарование двух недолюбленных детей, которые так хотели любви и счастья, столько надежд возлагали друг на друга, а он/она – обманул/а, все не так, сволочь, сука, мразь… Они не умели налаживать в семье круговорот любви, каждый был голоден и хотел получать, или хотел только отдавать, но за это – власти. Они страшно боялись одиночества, но именно к нему шли, просто потому, что, кроме одиночества никогда ничего не видели.

В результате – обиды, душевные раны, еще больше разрушенное здоровье, женщины еще больше зацикливаются на детях, мужчины еще больше пьют.

У мужчин на все это накладывалась идентификация с погибшими и исчезнувшими отцами. Потому что мальчику надо, жизненно необходимо походить на отца. А что делать, если единственное, что о нем известно – что он погиб? Был очень смелым, дрался с врагами – и погиб? Или того хуже – известно только, что умер? И о нем в доме не говорят, потому что он пропал без вести, или был репрессирован? Сгинул – вот и вся информация? Что остается молодому парню, кроме суицидального поведения? Выпивка, драки, сигареты по три пачки в день, гонки на мотоциклах, работа до инфаркта. Мой отец был в молодости монтажник-высотник. Любимая фишка была – работать на высоте без страховки. Ну, и все остальное тоже, выпивка, курение, язва. Развод, конечно, и не один. В 50 лет инфаркт и смерть. Его отец пропал без вести, ушел на фронт еще до рождения сына. Неизвестно ничего, кроме имени, ни одной фотографии, ничего.

Вот в таком примерно антураже растут детки, третье уже поколение.

В моем классе больше, чем у половины детей родители были в разводе, а из тех, кто жил вместе, может быть, только в двух или трех семьях было похоже на супружеское счастье. Помню, как моя институтская подруга рассказывала, что ее родители в обнимку смотрят телевизор и целуются при этом. Ей было 18, родили ее рано, то есть родителям было 36-37. Мы все были изумлены. Ненормальные, что ли? Так не бывает!

Естественно, соответствующий набор слоганов: «Все мужики – сволочи», «Все бабы – суки», «Хорошее дело браком не назовут». А что, жизнь подтверждала. Куда ни глянь…

Но случилось и хорошее. В конце 60-х матери получили возможность сидеть с детьми до года. Они больше не считались при этом тунеядками. Вот кому бы памятник поставить, так автору этого нововведения. Не знаю только, кто он. Конечно, в год все равно приходилось отдавать, и это травмировало, но это уже несопоставимо, и об этой травме в следующий раз. А так-то дети счастливо миновали самую страшную угрозу депривации, самую калечащую – до года. Ну, и обычно народ крутился еще потом, то мама отпуск возьмет, то бабушки по очереди, еще выигрывали чуток. Такая вот игра постоянная была – семья против «подступающей ночи», против «Страшной бабы», против железной пятки Родины-матери. Такие кошки-мышки.

А еще случилось хорошее – отдельно жилье стало появляться. Хрущобы пресловутые. Тоже поставим когда-нибудь памятник этим хлипким бетонным стеночкам, которые огромную роль выполнили – прикрыли наконец семью от всевидящего ока государства и общества. Хоть и слышно было все сквозь них, а все ж какая-никакая – автономия. Граница. Защита. Берлога. Шанс на восстановление.

Третье поколение начинает свою взрослую жизнь со своим набором травм, но и со своим довольно большим ресурсом. Нас любили. Пусть не так, как велят психологи, но искренне и много. У нас были отцы. Пусть пьющие и/или «подкаблучники» и/или «бросившие мать козлы» в большинстве, но у них было имя, лицо и они нас тоже по своему любили. Наши родители не были жестоки. У нас был дом, родные стены.

Не у все все одинаково, конечно, были семье более и менее счастливые и благополучные. Но в общем и целом.

Короче, с нас причитается.

Итак, третье поколение. Не буду здесь жестко привязываться к годам рождения, потому что кого-то родили в 18, кого-то – в 34, чем дальше, тем больше размываются отчетливые «берега» потока. Здесь важна передача сценария, а возраст может быть от 50 до 30. Короче, внуки военного поколения, дети детей войны.

«С нас причитается» — это, в общем, девиз третьего поколения. Поколения детей, вынужденно ставших родителями собственных родителей. В психологи такое называется «парентификация».

А что было делать? Недолюбленные дети войны распространяли вокруг столь мощные флюиды беспомощности, что не откликнуться было невозможно. Поэтому дети третьего поколения были не о годам самостоятельны и чувствовали постоянную ответственность за родителей. Детство с ключом на шее, с первого класса самостоятельно в школу – в музыкалку – в магазин, если через пустырь или гаражи – тоже ничего. Уроки сами, суп разогреть сами, мы умеем. Главное, чтобы мама не расстраивалась. Очень показательны воспоминания о детстве: «Я ничего у родителей не просила, всегда понимала, что денег мало, старалась как-то зашить, обойтись», «Я один раз очень сильно ударился головой в школе, было плохо, тошнило, но маме не сказал – боялся расстроить. Видимо, было сотрясение, и последствия есть до сих пор», «Ко мне сосед приставал, лапать пытался, то свое хозяйство показывал. Но я маме не говорила, боялась, что ей плохо с сердцем станет», «Я очень по отцу тосковал, даже плакал потихоньку. Но маме говорил, что мне хорошо и он мне совсем не нужен. Она очень зилась на него после развода». У Дины Рубинной есть такой рассказ пронзительный «Терновник». Классика: разведенная мама, шестилетний сын, самоотверженно изображающий равнодушие к отцу, которого страстно любит. Вдвоем с мамой, свернувшись калачиком, в своей маленькой берлоге против чужого зимнего мира. И это все вполне благополучные семьи, бывало и так, что дети искали пьяных отцов по канавам и на себе притаскивали домой, а мамочку из петли вытаскивали собственными руками или таблетки от нее прятали. Лет эдак в восемь.

А еще разводы, как мы помним, или жизнь в стиле кошка с собакой» (ради детей, конечно). И дети-посредники, миротворцы, которые душу готовы продать, чтобы помирить родителей, чтобы склеить снова семейное хрупкое благополучие. Не жаловаться, не обострять, не отсвечивать, а то папа рассердится, а мама заплачет, и скажет, что «лучше бы ей сдохнуть, чем так жить», а это очень страшно. Научиться предвидеть, сглаживать углы, разряжать обстановку. Быть всегда бдительным, присматривать за семьей. Ибо больше некому.

Символом поколения можно считать мальчика дядю Федора из смешного мультика. Смешной-то смешной, да не очень. Мальчик-то из всей семьи самый взрослый. А он еще и в школу не ходит, значит, семи нет. Уехал в деревню, живет там сам, но о родителях волнуется. Они только в обморок падают, капли сердечные пьют и руками беспомощно разводят.

Или помните мальчика Рому из фильма«Вам и не снилось»? Ему 16, и он единственный взрослый из всех героев фильма. Его родители – типичные «дети войны», родители девочки – «вечные подростки», учительница, бабушка… Этих утешить, тут поддержать, тех помирить, там помочь, здесь слезы вытереть. И все это на фоне причитаний взрослых, мол, рано еще для любви. Ага, а их всех нянчить – в самый раз.

Так все детство. А когда настала пора вырасти и оставить дом – муки невозможной сепарации, и вина, вина, вина, пополам со злостью, и выбор очень веселый: отделись – и это убьет мамочку, или останься и умри как личность сам.

Впрочем, если ты останешься, тебе все время будут говорить, что нужно устраивать собственную жизнь, и что ты все делаешь не так, нехорошо и неправильно, иначе уже давно была бы своя семья. При появлении любого кандидата он, естественно, оказывался бы никуда не годным, и против него начиналась бы долгая подспудная война до победного конца. Про это все столько есть фильмов и книг, что даже перечислять не буду.

Интересно, что при все при этом и сами они, и их родители воспринимали свое детство как вполне хорошее. В самом деле: дети любимые, родители живы, жизнь вполне благополучная. Впервые за долгие годы – счастливое детство без голода, эпидемий, войны и всего такого.

Ну, почти счастливое. Потому что еще были детский сад, часто с пятидневкой, и школа, и лагеря и прочие прелести советского детства, которые были кому в масть, а кому и не очень. И насилия там было немало, и унижений, а родители-то беспомощные, защитить не могли. Или даже на самом деле могли бы, но дети к ним не обращались, берегли. Я вот ни разу маме не рассказывала, что детском саду тряпкой по морде бьют и перловку через рвотные спазмы в рот пихают. Хотя теперь, задним числом, понимаю, что она бы, пожалуй, этот сад разнесла бы по камешку. Но тогда мне казалось – нельзя.

Это вечная проблема – ребенок некритичен, он не может здраво оценить реальное положение дел. Он все всегда принимает на свой счет и сильно преувеличивает. И всегда готов принести себя в жертву. Так же, как дети войны приняли обычные усталость и горе за нелюбовь, так же их дети принимали некоторую невзрослость пап и мам за полную уязвимость и беспомощность. Хотя не было этого в большинстве случаев, и вполне могли родители за детей постоять, и не рассыпались бы, не умерили от сердечного приступа. И соседа бы укоротили, и няньку, и купили бы что надо, и разрешили с папой видеться. Но – дети боялись. Преувеличивали, перестраховывались. Иногда потом, когда все раскрывалось, родители в ужасе спрашивали: «Ну, почему ты мне сказал? Да я бы, конечно…» Нет ответа. Потому что – нельзя. Так чувствовалось, и все.

Третье поколение стало поколением тревоги, вины, гиперответственности. У всего этого были свои плюсы, именно эти люди сейчас успешны в самых разных областях, именно они умеют договариваться и учитывать разные точки зрения. Предвидеть, быть бдительными, принимать решения самостоятельно, не ждать помощи извне – сильные стороны. Беречь, заботиться, опекать.

Но есть у гиперответственности, как у всякого «гипер» и другая сторона. Если внутреннему ребенку военных детей не хватало любви и безопасности, то внутреннему ребенку «поколения дяди Федора» не хватало детскости, беззаботности. А внутренний ребенок – он свое возьмет по-любому, он такой. Ну и берет. Именно у людей этого поколения часто наблюдается такая штука, как «агрессивно-пассивное поведение». Это значит, что в ситуации «надо, но не хочется» человек не протестует открыто: «не хочу и не буду!», но и не смиряется «ну, надо, так надо». Он всякими разными, порой весьма изобретательными способами, устраивает саботаж. Забывает, откладывает на потом, не успевает, обещает и не делает, опаздывает везде и всюду и т. п. Ох, начальники от этого воют прямо: ну, такой хороший специалист, профи, умница, талант, но такой неорганизованный…

Часто люди этого поколения отмечают у себя чувство, что они старше окружающих, даже пожилых людей. И при этом сами не ощущают себя «вполне взрослыми», нет «чувства зрелости». Молодость как-то прыжком переходит в пожилой возраст. И обратно, иногда по несколько раз в день.

Еще заметно сказываются последствия «слияния» с родителями, всего этого «жить жизнью ребенка». Многие вспоминают, что в детстве родители и/или бабушки не терпели закрытых дверей: «Ты что, что-то скрываешь?». А врезать в свою дверь защелку было равносильно «плевку в лицо матери». Ну, о том, что нормально проверить карманы, стол, портфель и прочитать личный дневник… Редко какие родители считали это неприемлемым. Про сад и школу вообще молчу, одни туалеты чего стоили, какие нафиг границы… В результате дети, выросший в ситуации постоянного нарушения границ, потом блюдут эти границы сверхревностно. Редко ходят в гости и редко приглашают к себе. Напрягает ночевка в гостях (хотя раньше это было обычным делом). Не знают соседей и не хотят знать – а вдруг те начнут в друзья набиваться? Мучительно переносят любое вынужденное соседство (например, в купе, в номере гостиницы), потому что не знают, не умеют ставить границы легко и естественно, получая при этом удовольствие от общения, и ставят «противотанковые ежи» на дальних подступах.

А что с семьей? Большинство и сейчас еще в сложных отношения со своими родителями (или их памятью), у многих не получилось с прочным браком, или получилось не с первой попытки, а только после отделения (внутреннего) от родителей.

Конечно, полученные и усвоенный в детстве установки про то, что мужики только и ждут, чтобы «поматросить и бросить», а бабы только и стремятся, что «подмять под себя», счастью в личной жизни не способствуют. Но появилась способность «выяснять отношения», слышать друг друга, договариваться. Разводы стали чаще, поскольку перестали восприниматься как катастрофа и крушение всей жизни, но они обычно менее кровавые, все чаще разведенные супруги могут потом вполне конструктивно общаться и вместе заниматься детьми.

Часто первый ребенок появлялся в быстротечном «осеменительском» браке, воспроизводилась родительская модель. Потом ребенок отдавался полностью или частично бабушке в виде «откупа», а мама получала шанс таки отделиться и начать жить своей жизнью. Кроме идеи утешить бабушку, здесь еще играет роль многократно слышанное в детстве «я на тебя жизнь положила». То есть люди выросли с установкой, что растить ребенка, даже одного – это нечто нереально сложное и героическое. Часто приходится слышать воспоминания, как тяжело было с первенцем. Даже у тех, кто родил уже в эпоху памперсов, питания в баночках, стиральных машин-автоматов и прочих прибамбасов. Не говоря уже о центральном отоплении, горячей воде и прочих благах цивилизации. «Я первое лето провела с ребенком на даче, муж приезжал только на выходные. Как же было тяжело! Я просто плакала от усталости» Дача с удобствами, ни кур, ни коровы, ни огорода, ребенок вполне здоровый, муж на машине привозит продукты и памперсы. Но как же тяжело!

А как же не тяжело, если известны заранее условия задачи: «жизнь положить, ночей не спать, здоровье угробить». Тут уж хочешь — не хочешь… Эта установка заставляет ребенка бояться и избегать. В результате мама, даже сидя с ребенком, почти с ним не общается и он откровенно тоскует. Нанимаются няни, они меняются, когда ребенок начинает к ним привязываться – ревность! – и вот уже мы получаем новый круг – депривированого, недолюбленного ребенка, чем-то очень похожего на того, военного, только войны никакой нет. Призовой забег. Посмотрите на детей в каком-нибудь дорогом пансионе полного содержания. Тики, энурез, вспышки агрессии, истерики, манипуляции. Детдом, только с английским и теннисом. А у кого нет денег на пансион, тех на детской площадке в спальном районе можно увидеть. «Куда полез, идиот, сейчас получишь, я потом стирать должна, да?» Ну, и так далее, «сил моих на тебя нет, глаза б мои тебя не видели», с неподдельной ненавистью в голосе. Почему ненависть? Так он же палач! Он же пришел, чтобы забрать жизнь, здоровье, молодость, так сама мама сказала!

Другой вариант сценария разворачивает, когда берет верх еще одна коварная установка гиперответственных: все должно быть ПРАВИЛЬНО! Наилучшим образом! И это – отдельная песня. Рано освоившие родительскую роль «дяди Федоры» часто бывают помешаны на сознательном родительстве. Господи, если они осилили в свое время родительскую роль по отношению к собственным папе с мамой, неужели своих детей не смогут воспитать по высшему разряду? Сбалансированное питание, гимнастика для грудничков, развивающие занятия с года, английский с трех. Литература для родителей, читаем, думаем, пробуем. Быть последовательными, находить общий язык, не выходить из себя, все объяснять, ЗАНИМАТЬСЯ РЕБЕНКОМ. И вечная тревога, привычная с детства – а вдруг что не так? А вдруг что-то не учли? а если можно было и лучше? И почему мне не хватает терпения? И что ж я за мать (отец)?

В общем, если поколение детей войны жило в уверенности, что они – прекрасные родители, каких поискать, и у их детей счастливое детство, то поколение гиперответственных почти поголовно поражено «родительским неврозом». Они (мы) уверены, что они чего-то не учли, не доделали, мало «занимались ребенком (еще и работать посмели, и карьеру строить, матери-ехидны), они (мы) тотально не уверенны в себе как в родителях, всегда недовольны школой, врачами, обществом, всегда хотят для своих детей больше и лучше.

Несколько дней назад мне звонила знакомая – из Канады! – с тревожным вопросом: дочка в 4 года не читает, что делать? Эти тревожные глаза мам при встрече с учительницей – у моего не получаются столбики! «А-а-а, мы все умрем!», как любит говорить мой сын, представитель следующего, пофигистичного, поколения. И он еще не самый яркий, так как его спасла непроходимая лень родителей и то, что мне попалась в свое время книжка Никитиных, где говорилось прямым текстом: мамашки, не парьтесь, делайте как вам приятно и удобно и все с дитем будет хорошо. Там еще много всякого говорилось, что надо в специальные кубики играть и всяко развивать, но это я благополучно пропустила:) Оно само развилось до вполне приличных масштабов.

К сожалению, у многих с ленью оказалось слабовато. И родительствовали они со страшной силой и по полной программе. Результат невеселый, сейчас вал обращений с текстом «Он ничего не хочет. Лежит на диване, не работает и не учится. Сидит, уставившись в компьютер. Ни за что не желает отвечать. На все попытки поговорить огрызается.». А чего ему хотеть, если за него уже все отхотели? За что ему отвечать, если рядом родители, которых хлебом не корми – дай поотвечать за кого-нибудь? Хорошо, если просто лежит на диване, а не наркотики принимает. Не покормить недельку, так, может, встанет. Если уже принимает – все хуже.

Но это поколение еще только входит в жизнь, не будем пока на него ярлыки вешать. Жизнь покажет.

Чем дальше, чем больше размываются «берега», множатся, дробятся, причудливо преломляются последствия пережитого. Думаю, к четвертому поколению уже гораздо важнее конкретный семейный контекст, чем глобальная прошлая травма. Но нельзя не видеть, что много из сегодняшнего дня все же растет из прошлого.

Людмила Петрановская

что-побуждает-употреблять

Созависимые родители – архитекторы наших судеб

Созависимые родители – архитекторы наших судеб

Когда я хочу понять человека, я долго слушаю рассказ о его детстве, о взаимоотношениях в родительской семье. Родители или люди, их заменяющие, это архитекторы наших судеб. Основное время закладки фундамента судьбы коротко – от зарождения до 6-летнего возраста. Важно то, что случается в семьях, в роду задолго до рождения данного человека.Имеют значение, конечно, и случайности в течение жизни, однако краеугольные камни характера закладываются рано и в соответствии с психологическими законами, циркулирующими в семье. Иногда грустно становится. Кажется, что мало можно изменить что-либо в своей судьбе. Практика же показывает, что чуть-чуть что-то можно изменить. И это «чуть-чуть» порой много значит.

Существует понятие «семейный сценарий» Сюда входит повторение узловых событий в семье. Понять тайну сценария важно, поскольку любые перемены к лучшему начинаются с осознания своих проблем.

Ранее мы рассматривали, как созависимость близких может поддерживать алкоголизм либо наркоманию в семье. Ниже мы рассмотрим, как созависимые родители воспитывают своих детей. С нашей точки зрения, влияние созависимых родителей на потомство вносит существенный вклад в предрасположение на психологическом уровне к развитию зависимости.

Вначале выполним упражнение.

Упражнение «Свет мой, зеркальце, скажи»

Большинство людей в нашей культуре верят, что быть хорошими родителями значит руководствоваться следующими пятью принципами.

  1. Я обязан(а) контролировать своих детей, иными словами, заставлять их жить так, как я считаю правильным.
  2. Я выше своих детей во всех отношениях: по опыту, по уму, по одаренности и так далее.
  3. Мои дети пожизненно обязаны мне за все, что я им сделал (а).
  4. Я обязан(а) быть безупречным родителем.
  5. Мои дети являются более важными, чем я сам(а).

Если вы согласны с утверждениями, то вы – созависимый родитель.

Созависимость, хотя и не является болезнью в строго медицинском смысле, но нуждается в исправлении. Созависимые родители и сами не чувствуют себя комфортно, и детям не позволяют гармонично развиваться. Более того, Созависимость родителей ставит детей в условия повышенного риска развития различных форм зависимости.

Определны 4 типа созависимых родителей – требовательный, критикующий, сверхопекаюший, отстраненный родитель. Каждый из них может руководствоваться либо всеми 5 принципами созависимости, только что перечисленными, либо одним из них. В жизни часто один и тот же созависимый родитель сочетает в себе черты требовательного и критикующего, а порой сверхопекающего либо отстраненного родителя. «Чистые» типы встречаются редко, чаше имеет место склонность к проявлениям того или иного типа.

Что делать со своей созависимостью? Во-первых, не огорчаться и не упрекать себя в ошибках. Между прочим, самобичевание – тоже признак созависимости. Медицинская практика и наблюдения в обыденной жизни убеждают меня в том, что все родители созависимы в той или иной мере. Созависимое поведение – это не постыдное поведение, а закономерная реакция на трудности. В этой реакции нет чего-то личного. Человек ведет себя так не потому, что он добровольно выбрал эту форму поведения, а потому, что Созависимость развивается по законам психологии у лиц, выросших в эмоционально репрессивных семьях. Созависимость – закономерный спутник зависимости, имеющейся у одного из членов семьи.

http://alteropars.ru/sozavisimye-roditeli-arxitektory-nashix-sudeb/

Исследование влияния фазы программирования и генеалогического древа на судьбу и здоровье человека в практике Recall Healing.

 Исследование влияния фазы программирования и  генеалогического древа на судьбу  и здоровье человека в практике Recall Healing.10423705_10202529408985108_2927293379143141246_n (480x578, 82Kb)

                                               Автор: Елена Барымова
«Невозможно решить проблему на том же уровне, на котором она возникла. Нужно стать выше этой проблемы, поднявшись на следующий уровень».
                                                                                                                              Альберт Эйнштейн
 
       «Все, что не достигает сознания, возвращается к нам, как судьба». 
                                                                                                                              Карл Густав Юнг
   Любое общество заинтересовано в здоровье своих членов, поэтому здравоохранение (охрана здоровья) является одной из основополагающих функций государства. По  уставу ВОЗ здоровье определяется как состояние полного физического, душевного и социального благополучия.
   Несмотря на все успехи современной  медицины,  мы    видим, насколько мало по-настоящему здоровых людей в нашей стране, очень большой процент  пар  имеют  проблемы с рождением детей, множество  беременностей и родов проходят с осложнениями, уже с раннего возраста дети много и часто болеют, только 40 процентов школьников  признаны здоровыми.
   Где же закладываются  основы здоровья и благополучия  человека в широком смысле этого слова? Какие  возможны  альтернативные пути оздоровления  общества?  Каждый настоящий врач и психолог видит  человека  системно, наблюдая  глубокую связь  его психики и биологии, причем рассматривает человека не как отдельно существующий объект,  а и как часть семейной системы с принесенной  из нее генетикой,  семейными сценариями, предрасположенностями, паттернами  и конфликтами.
   В рамках терапевтического подхода Recall Healing  наше  родовое древо и Фаза  Программирования   вносят определяющий вклад в судьбу и здоровье человека. Данное утверждение находит  свое  подтверждение и в практике  терапии QHS( Quantum Healing Space), в ходе которой  идет работа с ключевыми моментами развития человека (зачатие, беременность, роды , овуляция, эпигенетика) и их исцеление.
  Согласно Recall Healing  Фаза Программирования (ФП) — это временной отрезок в 18 месяцев до рождения, включая зачатие и беременность, плюс первые 12 месяцев жизни,  всего  30 месяцев. В течение этого времени  ребенок  запоминает  все, что происходит в семье: атмосферу, намерения, конфликты, травмы и т.д.  Это период его максимальной  импринтной  уязвимости. Свою сознательную жизнь он будет проживать в соответствии с этими воспоминаниями.
     С самого начала периода ФП ребенок принимает все происшедшее с родителями  как произошедшее с ним лично (любой психологический, физический или эмоциональный стресс), поскольку  автоматический мозг не делает различий между происходящим внутри и снаружи, и  до  года у ребенка еще не сформировано собственное телесное эго. Все, что родители думают, говорят или делают,  «регистрируется» ребенком. Каждый раз, когда родители испытывают стресс, ребенок принимает его на себя. Сильный стресс, пережитый родителем, может автоматически перейти в биологию ребенка, который подсознательно его принимает на себя, чтобы позволить родителю продолжать функционировать. Ребенок перенимает информацию точно, автоматически и подсознательно. Он является кристаллизацией семейного стресса.
    Все эти «записи» — жизненные сценарии всего его будущего.
    Все, что было заложено в нас в ходе ФП и раннего детства мощнейшим образом аффектирует  наше подсознание, мы следуем той же последовательности причин и следствий в тех же ситуациях; репродуцируем те же ментальные стратегии, а потому имеем тот же результат. История, записанная в наше подсознание, пока мы были в утробе – это сценарий нашей взрослой жизни, который будет бесконечно повторяться до тех пор, пока мы его не осознаем. Знание позволяет нам изменить его.
    Даже если что-то произошло до зачатия, мозг содержит эту информацию в своей «базе данных». Гены несут в себе программы, которые включают в себя семейную и личную историю, решения и нерешенные проблемы, происходящие из семейного древа. Семейные воспоминания перегружаются в ходе периода ФП.
    Психологические конфликты родителей становятся биологическими конфликтами и решениями  детей.Болезни и поведенческие реакции – это сигналы того, «о чем надо узнать», чтобы впоследствии убедиться:  «текущая родовая память», появившаяся в результате травмы или стресса, устранена из нашей общей «базы данных». Когда болезненный опыт остается нерешенным, он незримо присутствует в поколениях  и может проявиться как в виде болезни, так и, например, в выборе профессии. Воспоминания продолжают циркулировать, пока кто-либо не осознает их, не применит к ним свет своего сознания и не удалит.
    Свет сознания, пролитый на причинный уровень  собственной реальности, коим являются  импринтированные сценарии и  нерешенные конфликты   и травмы родителей и родных  во время  ФП и переданные в нашу «базу данных» из семейного древа, понимание этих связей  во  многих случаях  уже освобождает нас  от  этого груза. Именно это имел  ввиду Карл Юнг, говоря, что все, что не достигает сознания, возвращается к нам, как судьба.
        Целью данного исследования был  анализ    того,  как Фаза Программирования и конфликты и травмы, заложенные в семейном древе, раскрываются в индивидуальной судьбе человека в виде паттернов, болезней, событий,  сценариев и стиля жизни на примере нескольких случаев из практики.
    Татьяна, 53  года.
     После  определенного сопротивления со стороны  ее матери, характерного  для практически всех  подобных случаев, удалось полностью прояснить картину, складывающуюся  во время фазы программирования Татьяны и за некоторое время до этого.
       Невидимые семейные узы. Семейное древо. Синдром предков
 
10423705_10202529408985108_2927293379143141246_n (480x578, 82Kb)
   При исследовании обратило на себя внимание четкое совпадение возрастов, в которых Татьяна и ее мать  вышли замуж  и родили первого ребенка с довольно большим временным интервалом между этими событиями  около 3 лет.
    В то время Татьяна заканчивала учебу в институте в Москве. Сразу после  ее замужества произошла странная  мистического характера болезнь, в результате которой   пришлось  сделать прерывание первой беременности.  Сигналом для  обращения  к врачу послужил внезапный приступ боли в эпигастральной области,  по итогам рентгеновского обследования  был поставлен диагноз — язва желудка. Странность заключалась в том, что  сначала ее обнаруживали и подтверждали рентгеновским путем в различных лечебных учреждениях до и во время лечения при отсутствии физических симптомов, причем  после месячного лечения препаратами, несовместимыми со здоровьем плода, картина  на снимках ухудшилась настолько, что давала возможность подозревать самый худший вариант диагноза. При гастроскопии и более глубоком обследовании через неделю после подозрения на опухоль  оказалось, что язвы  никогда  и не было, как и вообще вся болезнь была фиктивной — до сих пор непонятно, что именно так упорно показывал  рентген. Вся история этой  «болезни » возникла  как будто  для того, чтобы  лишить зачатого в то время ребенка шанса появиться на свет. Событие  тяжело  переживалась Татьяна, и после него несколько месяцев  она пребывала в депрессии.  Всю жизнь  она пыталась понять смысл и причину данной истории в своей жизни.
     Оказалось, что  такая же история  потери первого ребенка была  у  ее матери.  Точно также (многие детали совпадают буквально)  мать клиентки вышла замуж по любви после очень недолгого  знакомства, учась в институте в Москве. Вскоре наступила беременность, отягощенная сильнейшим токсикозом, в результате которого и других угроз врачей  относительно здоровья ребенка и матери, было решено сделать аборт. При рассказе  чувства  матери относительно ситуации были полностью вытеснены, единственным признаком  катастрофы  служило ее признание, что  бабушка Татьяны (мать ее матери) привезла ее после  аборта на дачу к родным,  и у нее так шло молоко грудью, что пришлось ее бинтовать. И это в три месяца беременности: насколько сильный  шоковый был  удар по материнским инстинктам  и насколько весь  организм   желал продолжения  беременности! После рассказа об этой истории  мать Татьяны  моментально осознала, что такая же по содержанию история была  и  у  ее собственной матери:  она тоже была ребенком,   родившимся после потерянного в результате болезни   матери первого ребенка.
    Один  и тот же сценарий повторяется в трех поколениях женщин с четким совпадением  возрастов. Надо добавить, что  клиентка, как и ее  мать   ребенок номер 2  в семье, поэтому программы ее матери, непрожитые подавленные ею  конфликты и истории имеют на  Татьяну сильное влияние.
    Для полноты рассмотрения данного случая добавлю, что и со стороны мужа Татьяны  были все предпосылки для неизбежной реализации данного сценария — его старшая сестра умерла в раннем детстве в результате несчастного случая — отравления,  она  была  также первым ребенком в  родительской семье  мужа. Таким образом,  в данном браке соединились два  супруга — носители программы смерти (нерождения) первого ребенка. Причем   первый ребенок  Татьяна был  потерян тоже из-за «отравления »- токсичными лекарственными препаратами и рентгеновским облучением.
     Согласно Recall Healing   дети, рожденные после абортов, несут в  себе чувство отверженности. Именно эта история с абортом  у матери  была определяющей  в том, что  в детстве Татьяна   много болела  и   росла с субъективным ощущением  брошенности и  отвержения матерью….
     Перейдем к Фазе Программирования (ФП) Татьяны
    Родители Татьяны любили друг друга,  ребенок был желанным, хотя и незапланированным. Отец  жил в это время в семье родителей жены (будущих бабушки и дедушки Татьяны), был ими тепло  принят,  однако   наверняка не мог  чувствовать себя хозяином.   Мать  при первой возможности летала к мужу в Сибирь, где жили ее родители и  куда  незадолго до этого он переехал жить и работать, письма друг другу  они писали чуть ли не ежедневно. Жили ее родители  в коттедже  с двумя комнатами,  одна из них была проходной, именно в ней и обосновалась  молодая пара.  Вряд ли молодые  чувствовали себя полностью свободно. Зачатие  произошло во время, когда  мама Татьяны приехала на преддипломную практику в Сибирь. Сразу после практики она  уехала делать диплом  в Москву. Самым ярким событием этого периода был полет Юрия Гагарина в космос, мама, как и другие московские студенты, восторженно встречала приезд первого космонавта после полета в Москву. В это  же время   у нее начался сильный токсикоз, как и при первой беременности.  Она похудела на 10 кг, практически ничего не могла есть. Единственным продуктом, который принимал  ее организм, была красная икра, после чайной ложки икры, она могла втолкнуть в себя  еще ложку каши.  Все время, когда нужно было делать диплом, чувствовала себя нехорошо, хотя училась легко; перед защитой  диплома, когда токсикоз уже прошел, к ней смог  приехать из Сибири в отпуск муж.  После  защиты  будущие  родители уехали в Сибирь, она вышла  на работу в строительную организацию и проработала   3 месяца до декрета. Воспоминания об этом периоде работы  у  матери сложились в одну фразу: « Боролась с одним бракоделом».
     Татьяна родилась    в день, когда в очень  маленьком  роддоме умерло в родах 2 ребенка, и  будущую маму,   которая  была там несколько предыдущих дней, ожидая родов, знакомая врач хотела отправить  домой  дожидаться родов дома вне тяжелой  атмосферы, сложившейся   после  смерти детей в роддоме.  Но вечером начались стремительные роды, надо думать, что  в  психике матери рожавшей первый раз явно присутствовал страх родов и тема возможной смерти на фоне  произошедшего в роддоме в тот день. Случай со смертью детей  в родах вновь активировал  тему потери ребенка, как у нее самой, так у ее матери,  запечатлевшись   в момент рождения Татьяны…
    Как  и положено было в те времена,   мать должна была выйти через  2 месяца на работу, что и произошло. Молодая пара по-прежнему жила с родителями, и бабушка новорожденной оставила работу, чтобы вместо  матери  быть с ребенком, мать сцеживала молоко, бабушка была бесконечно любящей – все выглядело очень даже  хорошо. Однако ребенок  много болел  все дошкольные годы.
    Рассмотрим,   какое отражение  нашло  происходившее во время Фазы Программирования в ее жизненном сценарии.
    В данном случае повторение  было буквальным во многом: как и ее мама,  Татьяна забеременела первым рожденным ребенком,  когда была дома на преддипломной практике,  она доучивалась в институте в Москве, а ее муж в это время жил  в семье ее родителей  в Литве,  и она  много ездила из Москвы в Литву и обратно в это время до  защиты диплома.
    Всю жизнь ее любимый продукт, без которого не мыслится праздник, —  красная икра.
    Полет первого человека в космос и  его встреча в ликующей Москве   окрасила космической темой  детские мечты и жизненный путь  Татьяны: любимыми сказками  были сказки о космических путешествиях, позже фантастика, интерес к астрономии с раннего детского возраста, мечта  стать «докторицей космонавтов», а  во взрослом  возрасте  близкие люди были связаны с космической сферой и космическая тематика всегда находилась в поле ее интересов.
     Ее мать во время ФП явно ощущала отсутствие рядом с собой  мужчины, его помощи и поддержки, поскольку большая часть тяжелого периода беременности прошла  в  разлуке, он в Сибири, она одна в Москве — в это время было нужно и учиться и как-то справляться со своим  плохим самочувствием, при этом  было много любви, писем друг другу. Этот сценарий  характерен для всей жизни Татьяны, когда во все непростые моменты  и периоды жизни  ее  партнеры либо  были где-то  вдалеке, либо просто не давали возможность на них опереться и почувствовать себя женщиной, многие периоды жизни были прожиты в разлуке с партнерами, при этом чувств, любви и писем тоже было много. 
    Поскольку мама училась и  защищала диплом в то время, учеба  стала лейтмотивом   и   сопровождает  всю  жизнь Татьяны, заканчивается одно образование, начинается другое. Обе женщины учились легко и  хорошо, старшая — небольшой период получения высшего образования, младшая  – всю жизнь.
    Короткий период  борьбы с бракоделом у матери  внес свой вклад в программу перфекционизма  у ее дочери: «Мама не любит тех, кто делает что-то нехорошо. Следовательно, чтобы мама тебя любила, надо все делать на пятерку ».  Практически всю жизнь дочь прожила с синдромом отличницы. Это касалось самых разных сфер ее жизни, где она при полном отсутствии  внешних стимулов и мотиваций, старалась все сделать исключительно  хорошо, тратя на это силы и время. Другим слагаемым  в формировании  программы отличницы был  выход матери  на работу, когда дочери было 2 месяца. Маленькая девочка трагично переживала  этот момент:  «Мама меня бросила. Надо быть очень хорошей девочкой, чтобы у мамы не было причин меня бросать  .».Мамину любовь надо выслужить своей хорошестью. Состояние брошенности, оставленности любимым человекомтакже было неоднократно пережито Татьяной в течение  жизни.
    Надо сказать, что глубокая проработка    всей истории зачатия,  беременности и родов дал  Татьяне возможность найти самый ключевой момент, на котором потом построилась вся ее идентичность и личная история.  Им оказался момент, когда  во время беременности Татьяной у матери начался токсикоз.  Маленькое существо внутри  пережило ужас возможной смерти, поскольку  в качестве  незрелой яйцеклетки  в яичнике матери,  оно проживало всю предыдущую историю своей мамы и  хорошо помнило, что предыдущая беременность окончилась абортом (убийством плода) из-за сильнейшего токсикоза. И вот теперь ситуация  повторяется. Решением  ребенка было затаиться и не причинять никаких неудобств своей матери — быть максимально хорошей девочкой, никак не проявлять своего недовольства и потребностей,  тогда у мамы  не будет причин ее не любить и отвергнуть — в данном контексте – убить. Быть любимой — как условие выживания. Такова главная жизненная программа  будущего ребенка,  очень большая значимость любви  в жизни  и уязвимость в этой сфере, страх не быть любимой, с младенчества «покупка»  родительской   любви  своей «хорошестью». Вся последующая  жизнь  в сознании  внутренней  необходимости быть хорошей. 
    Еще один эпизод из  ФП  послужил  причиной  панического  иррационального страха змей у Татьяны,  который  проявился уже в раннем детстве – в 4-5 лет, когда реальных змей она ни разу не видела, но листая энциклопедию  и наткнувшись на цветную вкладку с разными видами змей, не решалась дотронуться до страницы, чтобы ее перевернуть. Специально она  работала с этим страхом в трансперсональной  психотерапии в возрасте  близком к 40 годам, после чего страх практически исчез, но остался вопрос,  откуда он появился у маленького ребенка с отсутствием собственного опыта, связанного с рептилиями. Как  оказалось, в начале ФП, до зачатия,  было начало сибирского лета, родители  гуляли в прибрежных скалах, и сами не заметили, как попали в змеевник, где на солнышко выбрались сотни змей, свитых в клубки, видимо, у них был брачный период. Родители бежали, не смотря себе под ноги от ужаса.
Семейное древо (Синдром предков) плюс Фаза Программирования
 1.Еще одна  тема страха потери  мужа на войне (или какой-то катастрофе)  родом из   ФП  и  семейного древа Татьяны. Рассказ  ее матери   о ФП до зачатия содержал странное на первый взгляд переживание, что она, недавно вышедшая замуж московская студентка , боялась, что мужа пошлют на войну во Вьетнам.   Насколько мы помним,  Советский  Союз не участвовал  в начавшейся в то время войне  —  там воевали американцы. Что заставило  переживать столь отдаленную ситуацию в мире, как угрожающую лично  твоей семье? Ответ нашелся в 1914 году, когда  прабабушка Татьяны была на 7 месяце беременности своим первым ребенком – бабушкой Татьяны: началась первая мировая война  и мужчин призывали на войну. Естественно страх, что заберут  мужа на войну, где он может погибнуть,   страх остаться без мужа с младенцем на руках  был очень велик, он был записан в ФП бабушки и позже проявлялся  в последующих поколениях  в  период, когда женщина выходила замуж и  рожала своего первого ребенка.  Сама бабушка пережила  этот страх в 1937 году с только что родившейся дочерью, когда ее муж  в одночасье  стал сыном  репрессированного врага народа. Татьяну этот страх коснулся реальной угрозой — мужа собирались послать на ликвидацию   случившейся  за месяц до рождения старшего сына  аварии в Чернобыле. А поскольку   и родители  и сама молодая семья жила и работала в атомном городе, на АЭС,   образование  тоже было  связано с мирным атомом, а город  и больницы  в тот момент  наполнились вывезенными из зоны катастрофы пострадавшими, то иллюзий относительно  последствий для жизни и здоровья тех, кто отправляется на ликвидацию практически не было.
     Таким образом  первично  заложенный страх гибели мужа на войне (или какой-то подобной катастрофе)  воспроизводился в  трех последующих поколениях женщин семьи и соответствующий  период появления в семье первенца.
  2. Вторая подобная тема, имеющая корни в роду и ФП, это страх экзаменов, который сопровождал  Татьяну  постоянно, а поскольку она всегда продолжала учиться, вносил изрядный дискомфорт в ее жизнь.  Ключевой эпизод произошел, когда ее маме  было около года,  а ее семья уже была  семьей сына репрессированного. Отец матери (дед Татьяны)  был изобретателем и,  работая начальником лаборатории на строительстве многочисленных верхневолжских гидросооружений, вносил в составы бетона  новые,  им изобретенные  присадки.  Кем-то был написан донос, что это вредительство с целью быстрого разрушения  всех этих плотин и гидроэлектростанций. Чудом в этой истории  было, что деда не арестовали сразу, а дали возможность провести  испытания образцов  бетона с присадками в присутствии   представителей НКВД.  Бабушка несколько раз  рассказывала   внучке  историю этого «Экзамена»,   ценою в жизнь, на котором бабушка стояла перед испытательным  стендом рядом с дедом (они работали вместе), а позади и по бокам  стояли  готовые их тут же арестовать нквдэшники.  Было страшное напряженное ожидание исхода испытания, и когда стрелка  прибора показала, что образец выдерживает необходимую нагрузку, бабушка упала  в обморок.  В данном эпизоде явно прослеживается связь, образованная тогдаассоциация парализующего ужаса, страха смерти  с «экзаменом».
     Следующий эпизод, лежащий в основе страха экзаменов, принадлежит ФП. Согласно Recall Healing  момент родов в будущем  отражается на сдаче экзаменов ребенком, проигрывая сопутствующие родам эмоциональные состояния и динамику.  Как выше было  описано,  родилась Татьяна в день, когда в маленьком родильном доме умерло двое младенцев в родах, что естественно в душе матери  породило страх ожидания собственных родов и их возможного исхода. Кстати, этот же страх смерти  был пережит и самой Татьяной в момент родов старшего сына, которые протекали тяжело,  и было мгновение, когда она почувствовала, что видимо, умрет.
Детские болезни как  следствие  программирующего  конфликта, лежащего в семейном древе.
    В возрасте около 6.5 лет  девочка перенесла гнойный подчелюстной лимфаденит  с несколькими операциями, болела очень тяжело, долго и чудом выжила.  Болезнь случилась  через пару месяцев после операции по удалению миндалин.
    Конфликт этого диагноза звучит  так:  невозможность защитить себя словами. 
   Провоцирующим  конфликтом  было состояние пережитое ребенком во время удаления гланд – невозможность защититься:  ее  посадили в кресло врача, а  повязку на глаза  завязали так небрежно, что она в парализованном  от страха состоянии наблюдала из-под повязки за тем,  как в ее горло  проникают с какими-то страшными инструментами, это было и больно,  и страшно.  Как уже было описано выше,  высказываниям  в свою защиту  в любой  форме  был положен запрет еще  в момент начала маминого токсикоза  — чтобы выжить, надо было молчать и не подавать признаков недовольства. Казалось, что это  и был программирующий конфликт. Однако в ходе дальнейшей работы  была обнаружена история  в семейном древе, произошедшая во время ФП  ее матери в 1937 году. Был арестован  по доносу дед матери, главный хирург областной новосибирской больницы.  Кто- то из его друзей позвонил  и сообщил об этом семье его сына, живущего в то время на Волге,  в тот момент  у них была 9-тимесячная дочь (мать Татьяны). Жена его (бабушка Татьяны) с грудным ребенком на руках рвалась   ехать в Москву, чтобы  попасть на прием  к Ежову (глава НКВД) – защитить свекра, доказать, что его оклеветали. Муж остановил этот сильнейший душевный порыв  — высказаться в защиту, не пустил жену, и сам не поехал, понимая бессмысленность  и опасность подобного действия в тех политических условиях.   Однако этот конфликт – невозможность высказаться в защиту близких (и себя), окрашенный горем и страхом    смерти передался по «наследству»  Татьяне.  Кстати,  это была также одна из основных психологических проблем Татьяне на протяжении всей жизни — неумение и невозможность защищать себя словами, высказываться в свою защиту.
    Почему лимфаденит случился  именно в возрасте 6.5 лет и протекал с угрозой жизни?
     Сложилось несколько факторов.  Кроме включающего конфликта во время  удаления гланд    отец Татьяны (тоже  ребенок с номером 2)  именно в этом возрасте пережил   множественное ранение от  взрыва  немецкой гранаты в 1942 году и выжил чудом  (его  товарища убило на месте).  Опять прослеживается  идентичность  возрастов, в которых происходят значимые события у детей и предков, с которыми они связаны по семейному древу по линии родства.  Обращает на себя практически  мистическое сходство  всех событий. Все они  так или иначе связаны с хирургией, хирургами и операциями.
     После обнаружения программирующего конфликта — мать Татьяны рассказала ей историю 1937 года  во время семинара Recall Healing ,  у Татьяны произошел  сильнейший прорыв энергии защиты себя и своих интересов (своей территории), выразившейся  на биологическом уровне в беспрерывном сильнейшем  приступообразном кашле ( бронхи — защита себя, своей территории) в течение 3 дней, прекратившемся столь же внезапно, как и начался. Надо заметить, что кашель не  характерен для Татьяны , все простудные заболевания всегда  были связаны с горлом и никогда с кашлем.
    В результате  процесса у нее изменилось субьективное ощущение – стало  возможным высказывание  в защиту себя. Это пример того, как детская болезнь таит в себе ключ  к разрешению  большой  жизненной темы  человека,  при нахождении которого,   сама тема перестает существовать.
    В дополнение  скажу, что очень близкой   к данной, оказалась  история еще одного лимфаденита у другой клиентки, с теми же проявлениями в виде поведенческих паттернов  и с похожим программирующим конфликтом: ее дед был арестован  по доносу, что не все, что у него было, сдал в колхоз, с невозможностью защитить ни себя, ни свою семью, во время пока  он сидел 3 года, от голода умерло 3 его малолетних ребенка.
 Приведу вкратце еще несколько  ярких примеров клиентских историй.
Алина, 26 лет.
     Во время терапевтической сессии (обратилась за психологической помощью по другому поводу)   у нее возникла  непроходящая боль в яичнике. По ее словам именно такую боль она  переживает каждый раз во время овуляции.  Несколько раз это оканчивалась скорой,  и однажды ей грозила операция по удалению овуляторной кисты,  на каждом цикле очередная овуляторная киста давала о себе знать сильнейшей болью. Девушка  лежала   в  дни овуляции, ни о каком сексе, а следовательно,  и зачатии   в самый благоприятный для этого период не могло быть и речи. Гинекологи  предлагали  только одно решение проблемы — пить противозачаточные таблетки, купирующие созревание яйцеклеток (овуляцию). Их решение также предполагало, что беременность становится невозможной.
     Была выяснена история,  лежащая в основе данного явления. Мать Алины забеременела первый раз  в институте в семейных обстоятельствах (тяжелая болезнь  матери), когда  беременность и рождение ребенка выглядели крайне неуместно. Результатом стал аборт.  Вторая беременность окончилась рождением старшего ребенка, но также  была не ко времени и не к месту,  ребенка оставили просто потому, что нерожавшей женщине делать второй подряд аборт  было слишком рискованно. Третья беременность – опять аборт. Алина была зачата сознательно, родители  действительно ее хотели. Но предыдущие  истории  с абортированными и нежеланными детьми, и особенно ее связь по древу как  четвертого ребенка с абортированным первым ребенком  запрограммировали ее организм так: беременность — это не к месту  и не ко времени, надо обезопасить себя от такой  возможности.  И тело исправно защищало свою хозяйку  таким странным образом  от  беременности, которая записалась  в подсознании как явление,   которое грозит неприятностями,  и надо его исключить. Надо сказать, что девушка весьма сексуальна, имела множество романов, и наверняка,  не будь такой странной  защиты,  повторяла бы историю абортов  матери.
     С момента, как мы поняли  историю  данного явления прошло 6 месяцев,  за все 6 прошедших циклов  ни разу боль на пике овуляции не возвращалась.  Стало возможным зачатие. 
Маргарита ,  28 лет. 
      Обратилась за психологической помощью.  В жизни этой очень красивой и женственной  девушки центральной  проблемой, создающей различные  болезненные ситуации и драмы в ее жизни, является редчайший   врожденный дефект — отсутствие матки и  фаллопиевых труб, что лишает ее возможности  самой родить ребенка — единственно возможное решение — суррогатное материнство.  История этого дефекта прояснилась  в разговоре с матерью девушки.  Родители были слишком молоды и  не готовы  к родительству. Мать пошла на аборт, каким-то  чудом уже на кресле после введения анестезии, она опомнилась, встала и решила  ребенка оставить.  Но конфликт, с которым она прожила три месяца от зачатия — запрет иметь ребенка, реализовался в биологии плода, у которого как раз на третьем месяце формируется вся репродуктивная система, как  отсутствие матки.   Нет запрета быть женщиной — яичники   прекрасно функционируют, нет запрета на секс — есть влагалище. Нет только места, где можно вырастить ребенка, «дома»  для него организм  не создал, поскольку у мамы  имел место запрет иметь ребенка.
 
Валерия, 30 лет.
       Здоровье физического тела не было предметом обращения за терапией, и его мы касались вскользь.  Во время второй сессии обратило на себя  внимание  регулярное покашливание, при  первом знакомстве списанное на возможное последствие простуды. Оказалось, это покашливание  у девушки с дошкольного возраста, когда она крайне тяжело болела воспалением легких, которое  осложнилось  до такой степени, что потребовалась  хирургическое вмешательство, о чем свидетельствовал огромный  шрам под грудью. Стали исследовать Фазу Программирования  и линию  жизни девушки.
    Неприятной новостью для нее стал рассказ матери  о том, что около трех лет перед ее зачатием отец выпивал, и семья балансировала на грани развода, перед ее зачатием родители вроде бы решили начать жизнь заново, но после того, как жена забеременела,  опять случился разлад, и мать около месяца ходила  с направлением на аборт в сумке,  пока все же решила оставить ребенка. Здесь  уже содержится страх смерти, пережитый  плодом в утробе.   Когда девочке было около  7 месяцев, ее старший  брат  попал в  аварию, и мама  пережила острый страх смерти своего ребенка, что грудной ребенок «впитал вместе  с ее молоком». Перед школой,  когда Лере  исполнилось  7 лет в семье вновь случилось происшествие с братом, что-то с хулиганством  подростков и  сильными телесными повреждениями, когда  была и угроза его жизни и вероятность его обвинения  впоследствии правоохранительными органами с перспективой колонии для несовершеннолетних.  Это событие реактивировало ранее заложенные программы страха смерти, что  реализовано было через некоторое время как тяжелая болезнь легких.
     Самым  удивительным для меня как терапевта,  тогда только начавшего в то время использовать в практике Recall Healing, было полное  прекращение кашля    у девушки   после пары сессий, нахождения и   разбора причин болезни.  
     Этот случай также демонстрирует сильную связь  событий по возрастам у матери и дочери: дочь сделала аборт  при первой своей беременности  в 28 лет, именно в том возрасте, в каком находилась ее мать, когда принимала решение  делать аборт или рожать Леру.  Кстати,  страх смерти ребенка, дважды пережитый матерью в связи со старшим сыном позже  реализовался в ее жизни как рак яичников.  А дочь  через год после аборта (потери ребенка)  перенесла операцию по поводу кисты яичника.
   Выводы:
1. Проведенная работа  убедительно демонстрирует  описанные в Recall Healing законы передачи информации, заложенных в родовом древе и Фазе Программирования, репродуцирование ментальных  и эмоциональных стратегий, нерешенных психологических конфликтов, жизненных сценариев предков, а также выражение их в биологии в виде болезней.
2. На этом основании  можно рекомендовать  практику Recall Healing как первые несколько сессий с клиентами при глубокой  личной  и семейной терапии и коучинге, чтобы видеть широкую картину на причинном уровне   состояния  здоровья, личностных, межличностных и экзистенциональных  проблем и отношений, сложившихся  в жизни клиента.
3. Практика  Recall Healing   является  весьма эффективной при терапии болезней физического тела, иногда именно ее включение   приводит к исцелению тяжелейших и многолетних  болезней (либо к существенному их облегчению),  неподдающихся  излечению силами медицины. ( Надо заметить, что Recall Healing   комплиментарен медицинскому протоколу, а  не является его альтернативой).
4. Просветительская работа с молодежью, будущими родителями, с родителями маленьких детей  в детских центрах и лечебных учреждениях, в перинатальных центрах и центрах по подготовке к беременности и родам, демонстрирующая законы тотальной биологии, влияние Фазы Программирования и  генеалогического древа на судьбу  и здоровье человека исходя из практики Recall Healing, может внести значительный вклад в оздоровление общества, в рождение более здорового и счастливого поколения, поскольку  уже само понимание этого материала привносит намного более осознанное отношение к зачатию, беременности, родам, периоду новорожденности ребенка, к атмосфере в семье и в отношениях между родителями в данный период, а  значит создаст фундамент для  большего благополучия нового поколения. Эти знания также дадут возможность людям, отягощенным тяжелыми  родовыми программами и сценариями их увидеть, осознать и проработать до зачатия  и рождения детей, избавляя будущие поколения от этого груза.
     Знание  о том, как именно влияет Фаза Программирования и  синдром предков на здоровье и судьбу человека  должно, на мой взгляд, стать частью психологической культуры общества.

*********************************************************************************

*********************************************************************************Я завершила полное обучение у Жильбера Рено  около семи лет назад и  являюсь клиническим психологом со специализацией Recall Healing ( Исцеление воспоминанием)  ,  окончила полный курс  Биологики  у Роберто Барнаи и дополнила свое образование  обучением  в Школе Психосоматики PSY2.0, Все эти школы имеют одним из своих источников  ГНМ(Германскую Новую Медицину-GNM)

Если Вы обращаетесь  ко мне   с проблемами здоровья, психосоматическими  проблемами  или повторяющимися ситуациями  в своей жизни , то практически всегда   я прошу Вас заранее заполнить и отправить мне клиентскую анкету, С ней вы можете ознакомиться здесь: моя анкета .  Само по себе заполнение анкеты бывает весьма терапевтично и полезно

 Запись на консультацию

Еще о  моей работе  в этом методе можно прочитать здесь:

ПОИСК ПРИЧИН ЗАБОЛЕВАНИЙ С ПОМОЩЬЮ ТРАНСОВЫХ ТЕХНИК В ПРАКТИКЕ RECALL HEALING

Перед тем  как записаться на консультацию  прошу  вас   ознакомиться  с материалами метод Жильбера Рено RECALL HEALING  и Биологика

Литература.
1.Материалы  всех прошедших в России семинаров Жильбера Рено :
   1,2,3 ступень Recall Healing  , «Дети», «Отношения», «Символы и сны», «Tool Box»
2. Анна Анселин Шутценбергер. «Синдром предков»
3. Анна Анселин Шутценбергер. «Психогенеалогия»
4.Кристиан Флеш . «Биологическое раскодирование болезней»
5. Берт Хеллингер . « Порядки любви» и другие книги Берта Хеллингера по системным расстановкам
6.Кейти Байрон . «Любить то, что есть: Четыре вопроса, которые могут изменить вашу жизнь».
7. Райк Герд Хамер . «Искусство лечения. Новая медицина»
8.Луиза Хей . «Исцели свою жизнь»
9.Омраам Микаэль Айванхов . «Воспитание, начинающееся до рождения»
10.Брюс Липтон . «Биология веры»
11. Дон Мигель Руис. «Четыре соглашения»

Поиск причин заболеваний с помощью трансовых техник в практике Recall Healing

big-50-895-b6003d6ae6c6021dd198dd2e38b0f822.0 (520x392, 25Kb)

Поиск  причин заболеваний   с помощью  трансовых  техник  в          практике    Recall Healing

 Автор: Елена Барымова
 Чтобы остановить программу — обнаружить клеточную память и отпустить ее — мы должны найти ту часть себя, которая задала эту программу…. Эта возможность существует у каждого  из нас.
                                                                                                            Дипак Чопра.  
    Практика Recall Healing дарует иногда очень быстрое выздоровление от  многолетних  серьезных  недугов, которое для внешнего наблюдателя незнакомого с законами, открытыми доктором Хамером и   тотальной биологией  и самим методом Recall Healing, выглядит как чудо.
     Что же происходит во время этих  исцелений, почему иногда они происходят после единственной сессии, а в другом случае мы проводим несколько сессий и отмечаем лишь отсутствие дальнейшего  прогрессирования  заболевания?  При всем многообразии факторов, которые  влияют на динамику болезни, в значительной мере  феномен “мгновенного исцеления” зависит от того, насколько терапевту  удалось во время сессии с клиентом выявить и проработать  программирующий и провоцирующий  конфликт.  А это искусство, которым  мы наслаждаемся и которому учимся, наблюдая живые сессии Жильбера Рено с клиентами!
Программирующий конфликт чаще всего происходит во  внутриутробный период или в детстве, между зачатием и подростковым периодом, когда человек экспериментирует с новыми моделями пережитого опыта. В первый раз в своей личной истории он определяет зону психики, мозга, тела и энергии. Это запоминается и может быть активировано позднее.
 Активирующий  (провоцирующий) конфликт.
    Мы можем сравнить программирующий конфликт с компьютерной программой. Если программу не открывать, она есть, но она не активна. Активирующий конфликт открывает эту программу и активирует ее. Затем и проявляется программирующий конфликт
   Поиск  первопричин болезни, основанный  на вычислении  и исследовании жизненных циклов, изучении фазы программирования и семейного древа, а также  периода, предшествовавшего началу болезни,  в терапии Recall Healing – дело многотрудное, сталкивающееся с препятствиями  в виде отсутствия доступа ко многим сведениям из семейной истории — например, в семье никаких воспоминаний нет даже о дедушках — бабушках, невозможность установить даты событий  в предыдущих поколениях, родители тоже зачастую умерли или не хотят вспоминать и откровенно рассказывать детям  о периоде их зачатия и младенчества, многие семейные тайны упорно  скрываются, да и заболевание возникло зачастую очень давно и началось малозаметно, так что точно установить время его начала  клиенту не удается, а память не  сотрудничает с ним в воспоминании значимых конфликтов и событий  того периода.
    Именно поэтому Жильбер Рено  неоднократно сравнивает  терапевта в Recall Healing с  Шерлоком Холмсом, который  анализирует, распутывает клубки семейных хитросплетений, обращает внимание и связывает воедино различные мельчайшие доступные детали, раскрывает семейные тайны,  пока картина возникновения  болезни не складывается полностью. Огромным прорывом в терапии  болезней  является найденные  эмпирическим  образом  жесткие  связи того или иного диагноза с очагом Хамера в головном мозге и с соответствующим этому очагу конфликту. Благодаря  работам Хамера, Саба, Рено  мы, зная диагноз, знаем  и тот конфликт, на предмет которого мы должны исследовать  жизнь человека. Однако иногда это не один, а несколько возможных конфликтов, а с учетом метафорического восприятия и интерпретации  нашим подсознанием  событий  жизни поле поисков  многократно расширяется.  Добавим к этому , что зачастую у нас нет четко поставленного диагноза и приходится работать, используя лишь симптоматику. Кроме того изначально может показаться, что в биологии, ориентированной на цели, простые и единичные конфликты составляют большинство заболеваний, тем не менее, это , скорее, исключения. Большинство случаев являются выражением  сочетанных конфликтов, другими словами, выражением нескольких конфликтов, и, соответственно различного пережитого опыта.
     Поэтому  даже  наблюдая работу такого Мастера как Жильбер Рено, мы видим   как  послойно  вскрываются причины  болезни, как постепенно собираются недостающие пазлы, и соответственно  постепенно исцеляется болезнь ( негативный  жизненный сценарий или  негативный паттерн поведения). Бывают ситуации, когда  клиент —  носитель множества  неразрешенных в прошлом  конфликтов  и по материнскому и по отцовскому древу, которые соответствуют  теме запроса, поэтому выявить  главные пазлы, ту базу, на которой выросла проблема (болезнь) клиента,  оказывается очень сложной задачей.
     Обычными средствами, уже применяющимися практикующими  Recall Healing является  метод  семейных  расстановок, чтобы прояснить ситуации в роду и их проработать, а также кинезиологический тест,  часто применяющийся, чтобы установить реальный номер ребенка в семье (поскольку отсутствуют сведения об абортах и выкидышах).
     Исходя из вышесказанного   очень актуальной для любого терапевта Recall Healing является оптимизация ( минимизация усилий и времени) поиска причин болезни или жизненного сценария.
   Поскольку в своей психотерапевтической  практике я использую  регрессивные, трансовые , медитативные и трансперсональные техники , то у меня возникла идея использовать  такого рода погружение  для поиска программирующего и провоцирующего конфликта. Я предположила, что наше подсознание имеет полную информацию о том, каким именно путем та или иная проблема ( шаблон, сценарий или болезнь) возникла, и при правильном погружении клиента и ведении его внутри собственной внутренней реальности, мы сможем не только найти, но и проработать  первопричины.
    Мой  опыт подобной работы превзошел  мои ожидания.
   Клиентка Елена. Рецидив хронического нейродермита
    Позвонила  подруга, тоже психотерапевт по профессии,  с просьбой помочь  разобраться с нейродермитом. Рецидив случился  утром  того дня после нескольких лет затишья. Первично нейродермит возник  около 30  лет назад,  четко вспомнить год не получалось. В доме клиентки  сохранились гормональные мази с прежних времен, но поскольку  она тоже прошла  семинар по исцелению воспоминанием около года назад у Жильбера Рено, то  хотела попытаться справиться без медикаментов.
     В материалах Жильбера, я не нашла  четких указаний на конфликт данного диагноза, и потому первичные гипотезы строились на знании  общих конфликтов, связанных с кожей, с местом локализации — ладони, на том , что кожа содержит в себе память души  и т.п.  Поле предположений было  слишком широким, и в этот  момент пришло  решение использовать погружение  для поиска в собственном подсознании  ответов. Я сконцентрировала  внимание на поиске сначала программирующего конфликта, где бы он не находился- в  жизни клиентки, во внутриутробном периоде, в роду или  даже  в трансперсональном пространстве, затем  собиралась провести ее  к провоцирующему конфликту, и в конце найти стресс – конфликт, который включил нейродермит на этот раз.
    После погружения ( это собственный  микс из элементов разных методов),  клиентка оказалась в    моменте  программирующего конфликта. Это был возраст  между 2 и  3-мя  годами. Она, маленькая девочка,  где-то на природе, играя,  испачкала руки. Мама подходит, кричит: “Опять  у тебя грязные руки! Как я буду тебя отмывать?”, и бьет ребенка по ладошкам. Девочка не понимает, за что ее наказывают, ладошки горят.
     Работали с этим эпизодом, не выходя из трансового состояния, в технике РПТ(RPT), чтобы снять  эмоциональный заряд и разрядить конфликт. Надо сказать, что эта техника работы с эпизодом возникла спонтанно, размышляя же над результатами работы, я пришла к выводу , что вполне уместно в данной ситуации использование также  техник QHS, ПЭАТ, ТЭС , дыхательных техник.
    После этого я провела клиентку к провоцирующему конфликту. Им оказался эпизод, когда    ей позвонили  из поликлиники и сообщили по ошибке ( как позже выяснилось), что  анализ крови , который она сдавала на медосмотре,  выявил у нее сифилис.. Это было время, когда клиентка была замужем, у нее была маленькая дочь. Сама возможность, что у нее венерическая болезнь, вызвал шок, ужас, непонимание, что вообще происходит. И здесь опять состояние запачканности, возможности наказания, и непонимание,  за что это. Именно этот эпизод и спровоцировал проявление болезни первый раз. Клиентка хорошо помнила себя с телефоном в руке,   именно с этой ладони и начался нейродермит). Отработали этот эпизод в той же технике, что и первый.
    Последним пунктом  в нашем  путешествии стал момент, когда возник конфликт,  который запустил рецидив  в настоящее время. Им оказался эпизод взаимодействия с риэлтерами около недели назад, когда из их уст прозвучало совершенно безосновательное обвинение в адрес клиентки, с намеком, что она “не чиста на руку”.   Опять  те же самые компоненты — обвинение, непонимание за что, “грязные руки”.
    Во время работы   с  рептильным (  древним) мозгом  у клиентки возникло символическое видение   змеи сбрасывающей кожу  в этих ситуациях. Именно такое решение и принимал  рептильный автоматический мозг  в  каждом из найденных нами эпизодах — сбросить старую кожу, чтобы очиститься, поскольку  каждый рецидив нейродермита оканчивался тем, что кожа с ладоней и пальцев полностью облезала.
   Все три  эпизода  являются звеньями одной цепи, объединившей элементы, заложенные в первичной психотравме ( программирующем конфликте), каждый из них провоцирует желание срочно отмыться, помыть руки, очиститься, сбросив старую кожу.
   На момент  начала нашей сессии нейродермит был в фазе активного воспаления, когда ладони покраснели, опухли и чесались, по завершении сессии ( она заняла около полутора часов) покраснение уже сильно уменьшилось. На следующее утро  практически не было заметно никаких признаков болезни,  а пузырьки, обычно прорывающиеся  на поверхность кожи на этой стадии, никак себя не проявляли, визуально  руки были совершенно чистыми, прекратилось воспаление и зуд.
   Это  прекрасный результат полного “мгновенного” исцеления за единственную сессию. Причем,  мы не просто купировали симптом, а проработали весь причинный уровень его возникновения, что дает нам надежду, что данная биологическая программа в виде нейродермита исчерпала себя и не повторится более.  Если бы  мы пытались работать стандартным способом, возможно,  потребовалась бы далеко не одна сессия. Другое преимущество данного подхода в том, погружение обеспечивает полноценное присутствие клиента в  моменте травмы, что многократно облегчает его проработку в силу  соединенности  с телом и чувствами.  Особенно это может быть ценно, когда программирующий конфликт лежит вне  данной жизни клиента, а например, в родовом древе.
    Метод Recall Healing  является открытой практикой, интегративной и системной по своей природе, легко  и благодарно сочетаемой  с другими.  Я вдохновлена результатом  описанной  мной  инновации, и в дальнейшей своей работе буду при каждой возможности  исследовать круг ее возможностей,  в том числе не только для поиска причин заболеваний , но  и жизненных сценариев и шаблонов поведения.
    Таким образом,  привнесение  трансовых  техник, регрессии, погружений в практику Recall Healing позволяет сделать поиск причин заболеваний (жизненных сценариев и шаблонов) гораздо более  эффективным и отработать их в короткое время,  зачастую бесценное для клиента.

*********************************************************************************Я завершила полное обучение у Жильбера Рено и  являюсь клиническим психологом со специализацией Рикол Хилинг( Исцеление воспоминанием)  , а также  окончила полный курс  Биологики  у Роберто Барнаи   и базовый курс в Школе Психосоматики PSY2.0, 
Если Вы обращаетесь  ко мне   с проблемами здоровья, психосоматическими  проблемами  или повторяющимися ситуациями  в своей жизни , то практически всегда   я прошу Вас заранее заполнить и отправить мне клиентскую анкету, С ней вы можете ознакомиться здесь: моя анкета .  Само по себе заполнение анкеты бывает весьма терапевтично и полезно

Запись на консультацию здесь

Еще о  моей работе  в этом методе можно прочитать здесь:

Исследование влияния фазы программирования и  генеалогического древа на судьбу  и здоровье человека в практике Recall Healing.

Перед тем  как записаться на консультацию  прошу  вас   ознакомиться  с материалами метод Жильбера Рено RECALL HEALING  и Биологика, 

Литература.
1.Материалы  всех прошедших в России семинаров Жильбера Рено :
   1,2,3 ступень Recall Healing  , «Дети», «Отношения», «Символы и сны», «Tool Box»
2.Кристиан Флеш . «Биологическое раскодирование болезней»
3. Станислав Гроф. За пределами мозга
4.Станислав Гроф. Путешествие в поисках себя
5. Райк ГирХамер. Научная карта Германской новой медицины.
6.Уэнди Салливан и Джуди Рэз. Чистый язык и символическое моделирование.
7. Типинг Колин. Радикальное прощение
8. Валерий  Синельников. Возлюби болезнь свою
9.Кейти Байрон . «Любить то, что есть: Четыре вопроса, которые могут изменить вашу жизнь».
10. Райк Гир Хамер . «Искусство лечения. Новая медицина»
11. Берт Хеллингер . « Порядки любви» и другие книги Берта Хеллингера по системным расстановкам
12.Анна Анселин Шутценбергер. «Синдром предков»
13. Анна Анселин Шутценбергер. «Психогенеалогия»
14. Луиза Хей . «Исцели свою жизнь»
15.Омраам Микаэль Айванхов . «Воспитание, начинающееся до рождения»
16.Брюс Липтон . «Биология веры»
17. Дон Мигель Руис. «Четыре соглашения»