Прости другого — и ты простишь себя за свою ненависть к нему. Прости себя — и ты простишь другого за его ненависть к тебе.

Если вы не можете или не хотите кого-то простить — простите себя за это, и это будет первым шагом на пути к прощению. Если кто-то не откликается на вашу просьбу о прощении и не прощает вас — простите его за это, и это тоже будет одним из ваших шагов.

Про прощение

В случаях физического насилия наказание насильника необходимо. Но, во-первых, оно должно осуществляться со стороны третьих лиц, эмоционально не задействованных в ситуации. И, во-вторых, подобная «сатисфакция» практически никогда не помогает жертве насилия по решению возникающих у неё затем психологических проблем, что так же является одним из связанных с темой прощения парадоксов.

Теперь чуть глубже.

Прощение всегда связано с чувством вины. А вина — это агрессия, направленная на самого себя. Освобождение от неё никогда не происходит за счёт её разворачивания в агрессию внешнюю.

Попробую пояснить это на примере.

Обычно жертвы насилия в какой-то момент начинают испытывать чувство вины. Происходит это потому, что тот импульс, который в нормальных условиях человек мог бы направить на свою защиту, ему приходилось сдерживать. И тогда сдерживание адекватной агрессии на другого приобретает вид неадекватной агрессии на себя.

Потом, когда ситуация насилия уже закончилась, сдержанный импульс агрессии продолжает вновь и вновь требовать своей разрядки. Казалось бы, дай ты после этого кому-то по морде, и всё встанет на свои места. Но подобное если и приносит облегчение, то только временное. Впоследствии ситуация лишь усугубляется. потому что такое отреагирование всегда строится на механизме проекции.

Попробуйте предложить жертве насилия простить своего насильника, и он будет готов убить вас за это. А потом, внутренне понимая, что вы здесь ни при чём, вновь начнёт испытывать чувство вины, но теперь уже по отношению к вам. Но и перед вами, скорее всего, он извиняться не будет, а станет провоцировать ответную агрессию с вашей стороны, что дало бы ему возможность отреагировать на вас всё сразу — как ту изначальную аутоагрессию, которая возникла у него в ситуации насилия, так и тут, которая добавилась к ней в силу конфронтации с вами.

Таким образом, человек попадает в некий замкнутый круг, внутри которого перемежающиеся друг с другом состояния вины и внешней агрессии лишь множат его страдания.

Анализируя этот процесс, важно понимать, что вина — это внутреннее состояние, которое никак не проявляет себя до тех пор, пора не развернётся во агрессии внешнюю.

Единственный механизм, который действительно помогает выбраться из описанного выше замкнутого круга — это механизм прощения. Прости другого — и ты простишь себя за свою ненависть к нему. Прости себя — и ты простишь другого за его ненависть к тебе. Можно сказать, что мы попадаем из одного замкнутого круга, который приносит нам лишь боль и мучения, в принципиально иной замкнутый круг — круг прощения и внутренней свободы. Но это именно качественный переход, а большинство людей привыкло мыслить линейно, поэтому им так трудно понять и принять то, что подобный переход в принципе возможен.

Что касается наших эмоциональных переживаний при попытке совершить указанный переход, то он всегда сопровождается чувством страха и беззащитности. В этот момент нам кажется проще вернуться на уровень перемежающихся друг с другом чувств вины и агрессии — хоть и болезненно, зато стабильно и привычно. Но такая стабильность обходится нам слишком дорого, ценой наших непрекращающихся страданий.

И ещё об одной путанице.

Оправдание и прощение — не просто разные, но зачастую противоположные вещи.

Оправдывать другого — это бесконечно длить свою зависимость от него. Это постоянная игра рационального уровня, бессознательно подпитываемая собственным чувством вины как неотреагированной наружу агрессии. Наиболее яркие примеры — стокгольмский синдром и любовная зависимость.

Прощать — это отпускать и освобождать и себя, и другого, переходя на новый уровень отношений с ним. С учётом того, что прерывание любого рода физических контактов в ряде случаев тоже может являться новым уровнем отношений.

Прощать — это не говорить: «Я тебя прощаю!», а самому просить прощения у другого. Потому что истинное прощение никогда не бывает из позиции «сверху», прощение и гордыня несовместимы. Оно происходит лишь из позиции смирения и принятия чувств и действий другого в сочетании со своими собственными чувствами и действиями как по отношению к нему, так и по отношению к самому себе — в более широком контексте, связывающим вас обоих.

Иными словами, чтобы простить другого, ты должен простить себя — а чтобы простить себя, ты должен простить другого. Это две неразрывные части единого волевого акта человеческой свободы.

Проблема в том, что просить прощения у другого воспринимается многими людьми как крайняя степень унижения перед ним. Следовательно, они уже заранее предчувствуют, что никогда не смогут простить самих себя, если решатся пойти на подобное.

И тут мы вновь попадаем в замкнутый круг (особенно, в ситуации вынужденных отношений): нарождающееся чувство собственной вины становится тем триггером, который запускает бесконечный процесс обвинений и оправданий, о котором я писал выше. Не будучи способным простить себя и другого одновременно, человек начинает попеременно то обвинять, то оправдывать — то другого, то себя самого.

В заключение пару слов о феноменологии. Я уже подчёркивал выше, что круг «агрессия и вина» и круг «прощение и свобода» — это два качественно разных состояния. Как и любой качественный переход, сопровождающий психическую жизнь человека (будь то инсайт, катарсис, или всё то, что я обозначаю для себя термином «диффузной разрядки»), он происходит не в линейной, а во взрывообразной форме. Поэтому истинное прощение — это вовсе не формально сказанные слова «Прости меня!» И уж, тем более, это не ответное раздражение на другого «Почему ты меня не прощаешь, ведь я же тебя просил(-а)!». Истинное прощение — это освобождающие нас от внутреннего напряжения рыдания и слёзы, и именно так можно приблизиться к пониманию того, что это было действительно прощение, а не его вербальная имитация.