Сценарная игра.   Отношения №2

Люди порой замечают, что все их любовные отношения развиваются по одной и той же схеме, что они постоянно наступают на одни и те же грабли. В идеале было бы хорошо выйти из сценарной игры, как только она началась, когда вы только заметили, что в ваших отношениях что-то меняется и что-то начинает повторяться с удручающей последовательностью. Но такое редко случается, рефлексия и осознание обычно включаются только тогда, когда «житейские грабли» ударяют по лбу несколько раз к ряду.

Коварство сценарных игр в том, что их первые розыгрыши случаются еще в детстве, и в первый раз сюжет игры впечатывается в нашу душу как бы в форме детского импринтинга. Ребенок совсем не обязательно бывает сам втянут в это действо, ему может быть достаточно наблюдения за отношениями родителей.

Первые «военные травмы» и зарождение сценарной игры

В своей работе «По ту сторону удовольствия» Зигмунд Фрейд, рефлексируя опыт работы с поствоенными неврозами, отмечал, что многие люди, пережившие травмы, склонны вновь и вновь возвращаться в своих воспоминаниях к ситуации получения этих травм. Но стоит отметить, что и в мирное время можно оказаться травмированным, первые «военные травмы» люди могут получать еще в глубоком детстве: скандалы родителей, крик и агрессия в адрес самого ребенка – все это может быть сопоставимо для неокрепшей психики с пребыванием в зоне «боевых действий».

Фрейд описывает историю с мальчиком, остро переживающим «исчезновение мамы», которая по каким-то причинам была вынуждена часто отсутствовать дома. Чтобы справиться с этой травмой, мальчик придумал игру: он привязал к машинке веревку, забрасывал машинку под кровать, а потом вытаскивал ее обратно за веревочку. Ребенок не мог заставить маму вернуться, но у него была возможность проиграть возвращение «любимого им предмета» путем вытягивания машинки из-под кровати.

В этой игре, как и в большинстве многих игр, происходит замещение: роль исчезающей мамы начинает играть машинка. Но в отличие от реальной жизни, у мальчика в игре появляется возможность вернуть маму обратно.

Ребенку трудно помирить ругающихся родителей, а в игре Зайчик может помириться с Мишкой. Но для того, чтобы травма была преодолена, Мишка с Зайчиком сначала должны всерьез поругаться и даже поколотить друг друга. Затем они мирятся, обнимаются, и семейный мир восстанавливается.

Повзрослев и сами оказавшись в любовных отношениях, люди начинают разыгрывать эту детскую игру уже в реальности. Только роль «Мишки» они берут себе, а своего партнера принуждают занять роль «Зайчика». Влюбленный, заметив, что в их отношениях с партнером стало что-то не ладиться, может спровоцировать жуткий скандал просто ради того, чтобы была возможность обняться и помириться. Возвращение к воспоминанию о старом и проверенном еще в детстве способе примирения «враждующих сторон» может способствовать все тот же возрастной регресс, который мы описывали в предыдущих статьях.

Импринтинг от первых любовных отношений

В любовных отношениях детские сценарные игры разворачиваются уже не в форме игры в «зайчики – мишки» и не области детского воображения. Впадающие в возрастной регресс влюбленные бьются не на жизнь, а на смерть уже в реале. И их войне придает особую силу еще и то обстоятельство, что детские травмы могут быть в чем-то схожи, но обычно в них отмечаются и различия. Те игры, которые один партнер использовал в детстве для преодоления травмирующих ситуаций, могут существенно отличаться от способов преодоления своих травм у другого. Но так как каждый влюбленный пытается навязать партнеру именно свою игру, между ними может возникнуть что-то наподобие «войны сценарных игр».

Вернемся к истории Игоря и Маши.

Судя по всему, Маша решала проблему избавления от травм как раз тем методом, который мы называли «война между зайчиком и мишкой». Для снятия внутреннего напряжения ей было необходимо разыграть конфликт с Игорем, чтобы потом была возможность помириться и вернуться к той форме отношений, которая была ей дорога.

Игорь мог спасаться в детстве другой игрой. Он просто стремился сбежать из зоны конфликта. Поэтому их общая «парная игра» в итоге приобрела такой сюжет: Маша «спасла отношения» путем провоцирования скандала, но Игорь вместо того, чтобы поскандалить и затем помириться, норовил каким-то образом «сбежать»: либо в прямом смысле слова уходя на тусовки с друзьями, либо садился за компьютерную игру, либо, что называется, «уходил в себя».

Если мы взглянем на историю наших влюбленных, то можно заметить, что они достаточно хорошо помнили ситуации развода своих родителей, но тот период, когда между мамами и папами еще только начались ссоры и скандалы, был вытеснен из их сознания. Поэтому Игорь помнит, как мама истязала его своими морально-душевными разговорами, а Маша помнит «предательство дяди Юры», но не помнят тех дремучих времен, когда произошел первый сильный скандал между их родителями. Скорее всего, стресс от тех криков и проявления агрессии, которые когда-то шокировали и Игоря, и Машу, оказался вытесненным из сознания и забыт так же, как и те попытки преодоления этих травмирующих событий, которые и тот, и другой по-своему пытались для себя выработать.

В будущем, пытаясь самостоятельно проанализировать причины разрыва своих отношений с Игорем, Маша сможет понять, что ее тогда ранило то, что Игорь постоянно «предавал» и сбегал, оставляя ее один на один со своими переживаниями. Но не вспомнит о том, как она провоцировала его на конфликт, чтобы потом помириться и возродить отношения.

А Игорь, скорее всего, решит, что Маша – истеричка и склонна выносу мозга, но не поймет, что он боится ссор и избегает конфликтов, а это делает его поверхностным и неспособным удержаться рядом с другим человеком на близкой дистанции.

Машина проблема в том, что любовная химия у нее может возникнуть только с таким молодым человеком, который похож на «рокового мужчину» ее детства – дядю Юру, либо на его более позднюю версию – на Игоря.  Однако она в свое время не заметила, что дядя Юра мимикрировавшим под экстраверта человеком, при этом обладающим потребностью к камерным и глубоким отношениям. Игорь же был обычным экстравертом, да к тому же еще и «человеком действия», а не «человеком психики». Получилось, что Игорь как бы продублировал внешние черты экстравертности дяди Юры, не имея при этом, как он, потребности в глубоких и избирательных контактах.

Таким образом, «предательство Игоря» заключалось в том, что его характер только внешне был похож характер другого человека. У них с Машиным дядей Юрой действительно было что-то общее: привычка дурачиться и придумывать смешные истории, но Машин «роковой мужчина» обладал потребностью в глубоких камерных отношениях, а Игорю была нужна лишь динамика да широкий круг друзей и подруг.

Получилось так, что в Машиной душе закрепился сюжет предательства, который она осознает, но на бессознательном уровне все также действует сюжет игры с разыгрыванием скандала, который должен завершиться примирением и хэппи-эндом. Повторим то, что она так и не заметила, что Игорь и ее дядя Юра похожи только внешне: склонность к дурачеству и выдумкам – это только внешние проявления их характеров, во всем остальном они абсолютно разные люди.

Коварство любовной химии не знает границ. Так Маша может в будущем будет влюбляться в задорных, веселых и склонных на выдумки мужчин, а людей с потребностью в камерных и глубоких отношениях она может просто не замечать.

Стоит отметить, что  в душе Игоря срабатывает анти-сценарий: его мама была занудным и предельно правильным человеком, склонным к рациональной организации жизни и последовательности выборов и поступков – поэтому Игорь будет выбирать девушек, являющихся антиподом мамы. Как бы назло маме он искал себе в подруги веселую, эмоциональную и склонную к фантазиям девушку (тот образ, который он увидел для себя в Маше).

Несколько замечаний психолога

Первые, разрушенные под воздействием сценарных игр, отношения обычно проходят так, что человек даже не замечает логики этой игры. Влюбленные могут не замечать, что любовная химия между ними возникла ошибочно: она просто вспыхнула, отреагировав на латентные поверхностные проявления характера избранника. Ошибка в выборе партнера часто так и остается не выявленной: влюбленному обычно кажется, что его партнер «предает» самого себя, так как он отступает от того образа, который ему бы предписан. «Если он не соответствует тому образу, который я себе представляла, значит, он предатель». «Это не я обманывалась, это он – лицемер, не желающий быть таким, каким я его себе представила».

Оправившись от разрыва отношений с Игорем, Маша через какое-то время снова нарвется на веселого и задорного молодого человека, любящего пофантазировать и помечтать, рассказывающего про себя забавные истории, из которых следует, что его жизнь была полна приключений. Маша снова не заметит, что в ее новом избраннике нет тех базовых черт характера, что были у ее «рокового мужчины», веселость и склонность подурачиться могут быть просто защитными механизмами психики, а не проявления его глубинной сути.

Сюжет сценарной игры может являться попыткой ребенка сбежать в игру или в фантазию от суровой семейной действительности или каких-то других травмирующих событий. Игра как бы спасает ребенка от стресса, снижает уровень напряженности в его психике, но она не способна изменить ход событий. Родители будут все так же ссориться, даже если замещающие их персонажи в игре ребенка найдут пути примирения. Сценарная игра – это своеобразный «магический ритуал», который не способен изменить мир, но способен помочь ребенку победить свой страх и преодолеть шок от того, что происходит.

 Данная статья принадлежит к серии статей о феномене «возрастного регресса» в любовных отношениях, а также о механизме «сценарных игр», которые иногда случаются в любовных и семейных отношениях. Сквозь все статьи проходит анализ отношений между Игорем и Машей, они являются примером проявления разных механизмов, которые порой срабатывают в любовных отношениях.

*********************************************************************************

 Запись на консультацию