Я уже давно рассматриваю и самого себя и всех окружающих как функции. Каждый из нас приходит в этот мир, чтобы реализовать предназначенное. Мы должны выразить свою идею и, получив через это необходимый опыт, совершить эволюцию собственного сознания. На этом пути человека подстерегают программы, которые расщепляют его личность, заставляя двигаться по кругу. И это круговое движение не есть рост, не есть эволюция. В лучшем случае можно назвать это набором опыта, если подразумевать, что опыт обязательно учит. Но набор опыта требует времени, а время ограничено старостью — порой, когда у человека уже нет сил меняться. А так же смертью — событием, которое делает дальнейший набор невозможным.
К сожалению, в России пока нет культуры посещения психолога или психотерапевта, так же, как нет культуры посещения врачей. За годы работы, всего несколько десятков человек пришли ко мне из простой любознательности или желания ускорить духовный рост.
Все остальные приходят потому, что испытывают страдания, но не понимают их причины и не видят выхода. И, пожалуй, самый главный фактор, который мешает человеку достигать результатов в нашей работе — сопротивление. У кого-то оно возникает ещё до прихода в мой кабинет — уже записавшись на сессию люди заболевают, внезапно обрастают более важными делами, нагружают себя работой. Причин, которые не позволяют довести до конца решение о совместной работе множество. Те, кто всё же приходит, сталкиваются с ним сразу же, как только их пятая точка садится в терапевтическое кресло.
Главное, что подпитывает сопротивление — страх разрушения старой, устоявшейся жизни. Инстинктивно человек всегда выбирает экономию сил, главным образом через приспособление к привычной ситуации.
Все клиенты приходят с сопротивлением, но не все его преодолевают. Тут стоит сказать, что результат терапии — во многих случаях, довольно расплывчатое понятие. Потому что вопрос духовной эволюции, о которой я упоминал выше, это, по-видимому, бесконечный процесс, не ограничивающийся одной человеческой жизнью.
И вопрос, который стоит передо мной, как человеком, который должен помочь клиенту, двояк. Во-первых, смогу ли я применить стратегию, которая даст ему возможность преодолеть сопротивление? И во-вторых, хватит ли у него собственных сил, чтобы это сопротивление преодолеть?
Пару недель назад, ко мне пришла одна красивая и энергичная женщина. Вообще, я люблю таких клиентов. Их проблемой является не слабость, а наоборот — сила. И их энергия, во многом служит для меня залогом успешной терапии. Поэтому я, как любой специалист, нацеленный на результат, заранее потираю ручки. Но на третью сессию мы упёрлись. В такой момент всё, что может делать терапевт — менять стратегии и продолжать работать в надежде, что клиента протащит через его сопротивление. Я уже было решил занять позицию деятельного выжидания, но тут мне пришло письмо: «Я не вижу прогресса, я ощущаю сильное внутреннее сопротивление. И мне кажется, ты с ним не справляешься) а маленькая девочка внутри меня радуется этому — вот какая я упертая)) Это не продуктивный путь для меня. И это неблагодарный клиент для тебя. Вроде как я сама пришла к тебе со своей проблемой, с просьбой помочь мне её решить. Но и я сама же ставлю палки в колеса и сетую на то, что „никуда не движемся“. Хочу завершить нашу работу».
Я умею успокаивать себя мыслью о том, что людям по пути до тех пор, пока каждый из них считает, что им по пути. Но, всё же почувствовал грусть. Потому, что, пожалуй, невозможно быть полностью свободным, от чужих, а главное — собственных ожиданий. В моих самых сладких профессиональных снах я Морфеус — моя таблетка действует в любом случае. Когда очередной клиент не может преодолеть сопротивление, я стараюсь надеяться на то, что работа, сделанная ранее, уже изменила его сознание. Но изменила ли? Не хочется думать, что он оставит всё на прежнем месте и пелена усталости поглотит его последние потуги на изменение своей жизни.
Некомфортно пускать в свою жизнь того, кто будет в ней копошиться. Неестественно платить деньги за то, что не гарантирует результата. Поэтому почти все рассчитывают на человека, приносящего действующие пилюли.
В глубине души каждый, кто приходит в кабинет к психологу, хочет определённости, которую последний дать не может. Вот передо мной сидит юноша и с мобильного зачитывает диагнозы, которые поставил ему предыдущий специалист. Я трачу целую сессию на то, чтобы их опровергнуть.
— Тебе сказали, что ты инфантильный, но ты работаешь начальником отдела и живёшь отдельно от мамы, — замечаю я, — разве это похоже на правду? В конце сессии, юноша с недоумением спрашивает: если диагнозы моего прошлого психолога неправильны, то какой поставишь ты?
Я с улыбкой замечаю, что его диагноз — поиск диагноза. А про себя думаю, что все диагнозы, которые ему поставил мой предшественник — верны. Беда в том, что коллега повёлся на требования определённости. Странно, что для него не было очевидным — получение диагноза усугубляет проблему данного юноши. Ведь ипохондрик ищет диагноз не для того, чтобы выздороветь. Кроме того, ни один диагноз не содержит рецепта выздоровления, а значит — становится фактором, который угнетает, заставляя человека зацикливаться на стадии мрачных мыслей. Берн по этому поводу иронично замечал: «Невротик приходит к психотерапевту, чтобы стать лучшим невротиком».
Вот молодой человек пишет: «Дима, а ты хороший психолог? Твоя квалификация позволит мне разрешить мою проблему?».
Я отвечаю: Не находишь ли глупым спрашивать у мясника, хорошее у него мясо на витрине, или сантехника — умеет ли он чинить трубы? Задам встречный вопрос: «Ты именно тот, кто, придя ко мне, в кратчайшие сроки позволит мне достичь успеха?».
Эти мои ироничные заходы приводят к тому, что половина желающих не доходят до моего кабинета. Как человека, который хочет пить, есть и кататься на яхте, меня это огорчает. Но, как специалиста, который высоко ценит свою работу — радует. Ведь по факту я работаю только с теми, кто заранее готов стать моим партнёром.
Когда ко мне приходит клиент, я осознаю, что пришла только его часть. Та часть, которая заинтересована в решении проблемы. Но это ещё не весь клиент. Есть другая часть, которая эту проблему создаёт, более того — против её решения. Но ей пришлось прийти, т. к. её притащила первая. Можно сказать, что ко мне приходит измученный общим состоянием Взрослый клиента, но как только он садится в кресло, он превращается в Ребёнка, который хочет, чтобы его взяли на ручки и решили все проблемы, потом в Родителя, который ненавидит этого Ребёнка, да и вообще, всех окружающих. Психолога в том числе.
— Дима, а ты преодолел свои проблемы? — спрашивает меня симпатичный мужчина из кресла напротив.
— Упаси боже,- отвечаю, — я такой же невротик, как и ты. Разница лишь в том, что ты пришёл ко мне, а не наоборот.
— Но тогда, ты вряд ли чем-то сможешь мне помочь, — отвечает он, с выражением досады на лице. Мне стоит найти кого-то покруче.
— Скорее всего, да. Ведь ты ищешь святого, а я лишь человек пытающийся делать свою работу.
Я говорю правду и иронизирую одновременно, т. к. прекрасно понимаю, что мой оппонент всё ещё ищет причины, чтобы обесценить меня и отказаться от совместной работы.
Большая часть поведения клиента и его коммуникаций являются психологической защитой. Решение проблемы для него — это соприкосновение с его внутренним содержимым, которое вызывает тревогу. Как любой организм, он избегает этого соприкосновения, что выражается, в том числе в его запросе. Стало быть, уже на стадии «помоги мне добрый доктор», мы имеем отрицание, подавление, рационализацию, избегание и т. д.
Например, очень частый запрос «я не знаю, чего я хочу», содержит в своей конструкции отрицание и вопрос. Две пустоты. Представьте себе, что к доктору приходит пациент, который говорит: «Я не знаю, где у меня болит». Если рассматривать формулировку буквально, то работать здесь не с чем.
Что же лежит в глубине? Клиент тратит все усилия на принуждение себя к неким действиям, например, к нелюбимой работе. Такая тенденция пожирает практически всю энергию и создаёт замутнённое состояние сознания, плюс — полное отсутствие естественных желаний. Если озвучить это клиенту как диагноз, он будет сидеть и хлопать глазами. А после спросит: «Так, и что с этим делать?».
Поэтому требовать осознанности от клиента не стоит. Он пришёл с неосознанностью, которую хочет трансформировать, но ещё не знает — сможет ли? Психолог тоже не знает и не может знать, хватит ли ему профессионализма, энергии, осознанности для того, чтобы помочь. Единственное что он может — попробовать сделать что-то хорошее.
И о любви. Вот передо мной сидит ухоженный полноватый мужчина среднего возраста, руководитель фирмы, отец и муж. Он пришёл ко мне, чтобы перестать пить. Заканчивая описание своего запроса, он говорит: какие ты можешь дать гарантии, что моя проблема будет решена?
— Скажу сразу, что не смогу помочь, — отвечаю ему, делая очень серьёзное лицо. Есть много коллег, которые с радостью возьмутся за твою проблему, но не я. Дверь вон там.
— Как это не сможешь? — замечает он с явным недоумением.
— А так, — говорю, — понимаешь ли, я работаю на результат. Лучший результат в работе с тобой, это если в кратчайшее время ты покинешь мой кабинет довольный, а после посоветуешь меня нескольким друзьям. Но то, что ты просишь гарантий, говорит мне о твоих сомнениях и, в конечном счёте — недоверии. Пьёшь ты, а гарантии нужны от меня? Как твой партнёр я не хочу даже начинать такой проект.
— Какая-то нечеловеколюбивая позиция, — замечает раздосадованный клиент.
— Как раз наоборот. Я стараюсь любить себя и подаю тебе пример. Зачем мне тот, кто перекладывает всю работу на меня? Кстати, сколько ты сейчас выпиваешь вина в день?
— Две бутылки.
— Если ты хочешь начать работать со мной, то давай начнём с твоих гарантий? Сможешь гарантировать мне, что с завтрашнего дня, будешь выпивать одну, вместо двух?
Принято считать, что залогом вовлеченности человека в процесс терапии являются деньги. За годы работы, я понял, что деньги это лишь пол дела. Более того, у оплаты нашей работы, как фактора, который определяет клиентскую вовлечённость и в конечном итоге — возможность получить результат от терапии, есть «второй конец». Он состоит в том, что люди относятся к нашей работе, как к услуге. Меж тем, услугой она не является. Формально психотерапия это партнёрство, за которое один из партнёров — клиент, вынужден ещё и приплачивать. Это выглядит немного парадоксально — клиент должен быть больше вовлечён в процесс терапии, чем терапевт.
Некоторых клиентов я упрекаю. Я говорю им:
— Ты меня не любишь!
— Как это, не люблю? — удивляется клиент.
— А так, — говорю, — смотри, на сессии опаздываешь, домашнее задание не сделал, о чём мы говорили на прошлой сессии — не помнишь… Сейчас я, твой самый близкий человек в мире и прошу немного любви к себе! Дай мне любовь!
И конечно, у каждого Морфеуса должен быть свой Нео. Он появляется раз в 100 лет и ломает его терапевтическую реальность. Помню, как он зашёл в мой кабинет. Худой, тщедушный паренёк лет 20, трясущимися руками прижал к себе потрёпанный портфельчик, поправил роговую оправу бабушкиных очков с толстенными стёклами и испуганно посмотрел на меня.
— Госсподи, — подумал я, — лишь бы не умер. Полгода — год еженедельных встреч минимум… Задача сегодняшней сессии — аккуратно познакомиться, чтобы не упал в обморок.
Проблемы были обычными. Жизнь с ригидными родителями, отсутствие работы, проблемы в общении… Я слегка заострил его внимание на этих сферах, а к концу сессии немного сосредоточился на хорошем — паренёк чувствовал, что его давно увлекала одна сфера деятельности. Прощаясь, мы договорились, что он напишет мне, когда захочет прийти в следующий раз.
Не получив письма, я привычно констатировал, что клиент не смог преодолеть сопротивление и забыл об этом случае.
Он появился у меня через год. Прибавивший в весе, стильно одетый и причёсанный. Без очков. Смотрел прямо и уверенно, вместо сгорбленной спины я увидел мужской разворот плеч. Сказать, что я прихуел, значит не сказать ничего.
— Что с тобой произошло? — спросил я, в надежде, что он сообщит мне адрес источника вечной молодости.
— Ничего, просто я сделал то, что ты сказал.
Я не помнил, чтобы я что-то конкретное рекомендовал, поэтому спросил: а что я сказал?
Ты сказал, что проблема в том, что я не занимаюсь любимым делом, живу с родителями и не забочусь о внешнем виде. Я развил то дело, которое было интересно, нашёл работу, съехал от родителей и проконсультировался со стилистом.
— Так, — оторопело продолжил я, — а сейчас зачем ты пришёл? Какие проблемы?
— Мне нравится одна девчонка. Очень красивая, ярко одевается и вся в татуировках. У меня с девушками опыт небольшой, а с такими тем более. Пришёл спросить у тебя: что с ней делать?
— Знаешь что? Купи ей цветы.
Когда он выходил из кабинета, я знал, что вижу его в последний раз.
|
|
Кудрявцева Мария
«Будущее существует сначала в воображении, затем в воле, затем в реальности»
Роберт Уилсон
Контурная модель была истолкована Робертом Уилсоном 60-е годы ХХ века на основании теории Тимати Лири. В теории Лири – Уилсона каждый контур связан с определенной стадией биологической или социальной эволюции. Программы мышления на каждой из стадий слагаются из четырех частей:
1. Генетические императивы. Абсолютно жестко заданные программы, или “инстинкты”.
2. Импринты. Более или менее жестко заданные программы, которые мозг генетически обязан принимать только в определенные моменты его развития, известные в этологии как моменты импринтной уязвимости. Установленный таким образом импринт действует автоматически, как и генетическая программа, и обеспечивает соответствующие модели поведения. Импринты связывают нейроны в рефлексные сети – связывают, похоже, на всю жизнь.
3. Кондиционирование. Программы, накладывающиеся на импринты. Они заданы менее жестко и достаточно легко изменяются контркондиционированием. В отличие от импринтирования, при котором единственного переживания достаточно для установления постоянных нейронных связей, кондиционирование требует многократных повторений одного и того же переживания и при этом не устанавливается навсегда.
4. Обучение. Еще более свободные и “мягкие” программы, чем кондиционирование. Как и кондиционирование, обучение требует многократного повторения. Но, кроме этого, оно требует еще и мотивации. Вот почему обучение, похоже, играет менее важную роль в человеческом восприятии и формировании убеждений, чем генетика, импринтирование и кондиционирование.
Как правило, первичный импринт всегда сильнее любого последующего кондиционирования или обучения. Импринт – это такой вид программного обеспечения, который неразрывно слился с аппаратным обеспечением, отпечатавшись на нейронах в момент их особой доступности и уязвимости. Импринты (программное обеспечение, закрепленное аппаратно) являются неотъемлемой частью нашей индивидуальности. В бесконечности возможных программ, представляющих собой потенциальное программное обеспечение, импринт устанавливает ограничения, определяет параметры и периметры, в пределах которых происходит все дальнейшее кондиционирование и обучение. Систему импринтов, сформированных на определенной стадии, Лири называет контуром (системой).
1. Оральная система биовыживания (контур), в значительной мере определяемая импринтами раннего младенчества, отвечает за поиск Безопасного Места и избегание Опасного или Враждебного.
Когда кто-то наводит на вас пистолет, какое бы «я» в вас до этого момента ни доминировало, система биовыживания сразу же «захватывает» ваш мозг. Побежите ли вы, упадете в обморок или повергнете противника наземь ударом каратэ — впоследствии вы не сможете вспомнить момент принятия решения. «Я просто сделал это», — скажете вы потом, потому что древние, восходящие к рептилиям нейронные цепи этой системы действуют как безусловные рефлексы.
Происходящее на этом этапе импринтирование и кондиционирование определяют следующие наши черты:
— БЕСПОКОЙСТВО ИЛИ УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ
— УКОРЕНЕННОСТЬ ИЛИ СТРАСТЬ К ИССЛЕДОВАНИЯМ
— ЗАВИСИМОСТЬ ИЛИ НЕЗАВИСИМОСТЬ
2. Анальная территориальная система (контур), в значительной мере определяемая импринтами, возникшими на этапе, когда ребенок учится ходить, отвечает за захват территории и поддержание некоторого определенного статуса в стае млекопитающих, человеческой семье и сообществе. Даже низкий статус, будучи однажды импринтирован, будет автоматически функционировать и казаться «нормальным». Так, например, человек с импринтом «Неудачник» в этой системе будет ощущать крайнее неудобство, беспокойство и злость, если обстоятельства внезапно сделают его «Хозяином Положения», — столь же автоматически, как человек с импринтом «Хозяин Положения» будет ощущать неудобство, беспокойство и злость, оказавшись в положении «Неудачника».
Происходящее на этом этапе импринтирование и кондиционирование определяют следующие наши черты:
— ДОМИНИРОВАНИЕ ИЛИ ПОДЧИНЕНИЕ
— УВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ ИЛИ СОМНЕНИЯ В СЕБЕ
— СИЛЬНОЕ ЭГО ИЛИ СЛАБОЕ ЭГО
— ВЫСОКИЙ СТАТУС В СТАЕ ИЛИ НИЗКИЙ СТАТУС В СТАЕ
— ОТДАЧА ПРИКАЗОВ ИЛИ СЛЕДОВАНИЕ ПРИКАЗАМ
— «МОРАЛЬ ГОСПОД» ИЛИ «МОРАЛЬ РАБОВ»
3. Семантическая времясвязывающая система (контур), импринтируемая на этапе, когда язык и другие виды символизма начинают «представлять смысл» для растущего ребенка, отвечает за речь, мышление (внутреннюю речь) и создание карт и моделей реальности.
Так как объем информации возрастает логарифмически, эта система по мере роста человека производит новые карты и модели все быстрее и быстрее. Эти новые туннели реальности дают начало новым технологиям, которые изменяют политику, экономику и социальную психологию непредсказуемым образом.
В то время, как первые две системы поддерживают константы эволюции, семантическая система высвобождает фрактальный «хаос» — математический термин для обозначения высокой степени непредсказуемости. Времясвязываюгций семантический организм — такой, как человеческий, — отходит от эволюционных норм и функционирует как революционный фактор… по крайней мере, потенциально.
Для предотвращения ускоряющихся изменений и Неизвестных Результатов быстрого потока информации большинство обществ тормозит времясвязующую функцию, налагая жесткие табу на речь, письмо и другие виды коммуникации. Как только эти табу начали разрушаться — после того, как английские и американские законы о правах стали копироваться другими государствами, —информационный поток заметно усилился и мир начал с головокружительной скоростью совершать квантовые скачки из одного туннеля реальности в другой. Это настолько тревожит консерваторов (неофобов), что вопрос отмены Билля о Правах всегда занимал центральное место в любой консервативной программе.
Происходящее на этом этапе импринтирование и кондиционирование определяют следующие наши черты:
— БЕГЛОСТЬ РЕЧИ ИЛИ НЕВНЯТНОСТЬ РЕЧИ
— ЛОВКОСТЬ ИЛИ НЕУКЛЮЖЕСТЬ
— «ЖИВОЙ УМ» ИЛИ «ТУПОЙ УМ»*
4. Социосексуальная система (контур), импринтируемая в период полового созревания, создает характерную Сексуальную Роль и «личность», способную последовательно воплощать эту роль. «Мораль» закрепляется в этом импринте в первую очередь, обеспечивая постепенный «цивилизационный» процесс, благодаря которому лояльность по отношению к семье может перерасти в лояльность к любому члену племени, в высшую лояльность к нации, государству и т.д. и даже, в наше время, — в лояльность по отношению ко всему человеческому роду и живой планете Земля.
На этом этапе импринтируется и кондиционируется «взрослая личность». Мы становимся:
— «МОРАЛЬНЫМИ» ИЛИ «АМОРАЛЬНЫМИ»
— РОБОТИЧЕСКИ- ИЛИ РОБОТИЧЕСКИ-
— ПОКОРНЫМИ НЕПОКОРНЫМИ
— ГРАЖДАНАМИ ИЛИ СЕКСУАЛЬНЫМИ ИЗГОЯМИ
— ДОБРОПОРЯДОЧНЫМИ
— «РОДИТЕЛЯМИ» ИЛИ АНАРХИСТАМИ
Четыре следующие системы обычно наблюдаются у меньшинства и могут иметь важную роль в нашей дальнейшей эволюции. Опишем эти развивающиеся футуристические системы.
5. Нейросоматическая система (контур), содержащая обратные связи «головной мозг—нейропептиды—иммунная система», которые мы рассмотрели в разделе о единстве «души — тела».
Эта система известна достаточно давно, и приемы ее активации представлены в таком многообразии видов йоги, шаманизма, гипноза, «исцеления верой» и т.п., что почти каждому, кто не является членом Американской ассоциации медиков или Комитета по научному расследованию сообщений о паранормальных явлениях, известно о ней хоть что-то, и даже в фольклоре существует о ней немало пословиц.
Статистика, приводимая профессором Бэрфутом из Дюкского университета, показывает, что оптимисты живут дольше пессимистов, что вряд ли может кого-то удивить, кроме материалистических фундаменталистов. Народная мудрость знает достаточно о нейросоматических обратных связях, — не имея, однако, представления о научной стороне этого явления, — о чем свидетельствует стремление большинства людей «приободрить больного», вызванное уверенностью, что позитивное мышление более способствует выздоровлению, чем тоска.
Эволюционно-революционный переломный момент, или квантовый скачок, кажется неотвратимым, так как изучение иммунно-нейропептидных связей, нейрохимии, эриксонианского и постэриксонианского гипноза, нейролингвистического программирования должно привести к появлению «научной йоги» или, как я ее называю, «революции в голове» — революции Гедонической Инженерии и Развития**. Нейросоматическое лечение и нейросоматические «подъемы» (йогические или химические экстазы), в прошлом достигавшиеся интуитивно или случайно, положат начало точной технологии прекрасного настроения и хорошей жизни.
Уже существуют отдельные журналы, занимающиеся популяризацией последних научных достижений нейросоматики. Широкой публике уже немало известно о наркотиках (узаконенных и нет), витаминах, питательных веществах, брэйн-машинах и компьютерных играх, позволяющих войти в нейросоматические состояния. В следующее десятилетие число последователей «революции в голове» будет расти, а информационный взрыв в соответствующих областях науки даст начало новой и лучшей технологии избавления от импринтов и метапрограммирования (избирательного переимпринтирования).
Нейрологическая составляющая этой системы, по-видимому, расположена в правом полушарии головного мозга (что объясняет, почему до недавнего времени большинство попыток ее словесного описания казалось полной тарабарщиной. Элегантные вербализмы могут возникнуть только после того, как информация пройдет через семантические цепи левого полушария).
6. Система метапрограммирования (контур), базирующаяся на йоге и научном методе, возникла на Западе после научной революции — в среде различных «герметических» обществ (XVI —XVIII вв.). Свою вторую жизнь она получила в 60-х годах прошлого столетия, когда наркотик ЛСД показал большинству психологов и нейрологов, что быстрые изменения функционирования головного мозга легко достижимы при использовании правильных методик. Когда правительство запретило использование ЛСД, исследования сместились в «законные» области — применение других наркотиков (некоторые из которых впоследствии также были запрещены), изоляционных камер и т.п.
Поток информации в этой системе, похоже, также должен увеличиться, так как численность ее «аудитории» или «потребителей» возрастает каждое десятилетие по экспоненциальному закону.
Доктор Тимоти Лири показался сумасшедшим (большинству людей), когда много лет назад он заявил: «Вы можете изменять себя так же легко, как вы переключаете каналы в телевизоре». Сейчас, хотя доктор Лири по-прежнему страдает от клеветы и неверного истолкования его идей в средствах массовой информации, передовая треть населения очень хорошо понимает, что он имел в виду, утверждая:
А. Нет «сущностного «я»» или статичного эго.
Б. Мы можем метапрограммировать нашу нервную систему на множество «я», большинство из которых будет эволюционно намного опережать средний земной уровень. Когда достаточно разовьются технология и внутренние искусства метапрограммирования, произойдет еще один революционный квантовый скачок, даже более значительный, чем овладение нейросоматической системой, которое даст нам «только» Долголетие.
Метапрограммирование даст нам Высший Разум.
(Нейрологическая составляющая этой системы, по-видимому, расположена в передних, самых молодых частях головного мозга.)
7. Морфогенетическая система (контур) содержит «личности» и информационные банки всех живых существ. Первое описание этой системы встречается в языке «реинкарнационной» модели, так как шаманы и йоги, импринтировавшие эту систему, не могли говорить и думать о потоке неэготической информации иначе, чем в терминах некоторого трансцендентного эго, прыгающего во времени из одного тела в другое.
Фрейд и Юнг пошли немного дальше. Обнаружив информацию этой системы в снах своих пациентов, они ввели понятия «расовая память» и «коллективное бессознательное». Ни один из этих терминов нельзя расценивать как операциональный и научный, но записи Фрейда и Юнга по крайней мере обратили внимание других психологов на неэготические информационные системы.
И вновь ЛСД выступил в роли катализатора. Обнаружив, что действие ЛСД пробуждает обширные потоки неэготической информации из прошлых эпох, Лири в Гарварде ввел понятие «нейрогенетическая цепь», а Гроф в Чехословакии — понятие «филогенетическое бессознательное». Другие исследователи либо также придумывали этому явлению разные названия, либо просто собирали информацию, не обобщая ее в терминах.
Первая научная модель этой системы содержалась в работе доктора Руперта Шелдрейка «Новая наука о жизни». Если Лири и Гроф, подобно Юнгу и Фрейду, предполагали, что неэготическая информация, неизвестная головному мозгу, должна поступать из генов, то Шелдрейк, будучи биологом, знал, что гены не могут содержать подобную информацию. Поэтому он предположил существование нелокального, как в квантовой теории, поля, которое он назвал морфогенетическим полем. Это поле существует между генами, но не может быть обнаружено «в» них — подобно тому, как ведущий телепередачи «путешествует» по множеству телевизоров, но не находится ни в одном из них.
По-видимому, пройдет еще много-много времени, — может быть, четверть века (то есть до 2015 года), — прежде чем мы освоим искусство и науку использования морфогенетической системы в своих целях.
Тем не менее все, кто имеет большой опыт изучения этой системы, соглашаются с Юнгом и Лири в том, что ее информация содержит в себе не только память о прошлом, но и отчетливые траектории будущего.
Морфогенетическая система может служить своеобразным эволюционным «радаром», подготавливая нас к квантовым скачкам сознания посредством демонстрации нам записей о предыдущих мутациях.
8. Нелокальная квантовая система (контур) просматривается в свидетельствах о немногочисленных шаманах, йогах и поэтах, которые жили почти в каждом столетии человеческой истории. Парапсихологи начали было научное исследование того, каким образом эта внепространственная и вневременная система взаимодействует с нашими другими «я», но, так как им чаще всего не хватало операционального словаря, их работы не точны и не представляют научного интереса. Последние достижения квантовой механики открывают возможности для более быстрого продвижения в понимании «паранормальных» и «трансцендентных» состояний.
Когда «я» действует в нелокальной системе, оно снова становится другим «я», как всегда происходит, когда мы переходим из одной информационной системы в другую. Нелокальное «я» — вне времени и пространства, а также вне «сознания» и «материи» — еще не удавалось перевести в линейный вербализм левого полушария головного мозга. Эта личность превосходит все «либо — либо», и, как хорошо известно буддистам, мы даже не можем называть ее «личностью», или «я».
Китайцы, которые, кажется, имеют больший, чем кто-либо еще (даже индийцы), опыт изучения этой системы, определяют нелокальный опыт с помощью отрицаний — «не-ум», «неделание», «несуществование» и даже «не-несуществование».
Та же супер-синергия присутствует в попытках доктора Бома описать полученный им результат при помощи слов. Как бы ни были понятны его математические выкладки, его слова начинают звучать по-китайски, когда он говорит, что подразумеваемый порядок не состоит из «ума», но имеет «качества, подобные уму».
Очевидно, нам потребуется еще не менее полувека для научного освоения этого уровня квантовой психологии.
А пока что мы по крайней мере узнали от копенгагенистов, что, какую бы модель нелокального опыта мы ни избрали, она всегда будет меньше, чем сам этот опыт.
Одно из первых фундаментальных открытий, которое мы сделали в начале 90-ых годов, используя технику Исцеления от всего сердца (WHH) при работе с внутриутробной травмой, заключалось в существовании «триединого мозга» (проще говоря, осознанности тела, сердца и головы). Хотя существование структуры триединого мозга у приматов уже было открыто доктором Полом Маклином несколькими годами раньше, применение этого открытия к психологической концепции «подсознания» в начале 90-х было ново. Более важно то, что связь триединого мозга с субклеточной биологией была (и все еще остается) абсолютно непризнанной.
На протяжении следующего десятилетия мы отследили происхождение осознанности этих структур мозга до самой ранней стадии развития. Эти похожие на блоки структуры переживаются как «священные существа» незадолго до имплантации в матках бабушек яйцеклеток, из которых происходят мать и отец. В этот момент начинается стадия изначального формирования клетки. В этот момент каждая структура клетки собирает мешочки с РНК, которые затем вкладываются в пузырьки, чтобы сформировать семь различных типов прокариотов (клетки наподобие бактерий). Затем эти структуры переживают нечто очень похожее на краткое повторение эндосимбиотического происхождения эукареотической жизни на земле. Они объединяются, чтобы сформировать изначальную эмбриональную клетку, и затем каждая из них становиться различным субклеточным органоидом. Затем эти блоки и ближайшие к ним структуры движутся через первичную клетку каждого из родителей и передвигаются внутрь яичек и яичника в отцовской и материнской зиготе соответственно.
Используя эту новую модель, вернемся к и рассмотрим более подробно пример внутриутробных травм. Оказывается, что эти бактериобразные клетки являются причиной, по которой существуют различные виды травм. Каждая из этих клеток внесла свои собственные специализированные гены в ядро новой эмбриональной клетки, и каждая органелла использует те же самые гены для ее собственных целей внутри клетки. Все виды травм имеют в основании одну и ту же причину: когда клетка нуждается в протеине, поврежденный слой гистона на гене заставляет копию иРНК (ма́тричная рибонуклеи́новая кислота́,синоним — информацио́нная РНК, иРНК) прикрепиться к гену, вместо того, чтобы свободно выплывать из ядра внутрь цитоплазмы. Однако, соответствующие этой причине психологические ощущения различаются радикально. Прикрепленные таким образом кольца мРНК к ораганелле, называемой «пероксисома» (это вызывает ощущения в области промежности) создают поколенные травмы. Если прикрепление произошло к эндоплазматической ретикуле (ему соответствуют ощущения в области живота), то это создает телесные ассоциации. Прикрепление к рибосоме (что переживается в области сердца) порождает биографические травмы.
В настоящем, осознанность в каждом из таких крошечных сакральных существ-блоков простирается внутрь органелл первичной клетки. Отсюда, сознание продолжает расширятся наружу в соответствующие многоклеточные органы и структуры головного мозга. Кстати, хотя мы обычно говорим о трех мозгах: тела (рептильном), сердца (млекопитающих) и головы (приматов), в действительности их существует семь пар, по одному набору от каждого родителя.
Многие проблемы, которые имеют люди, вызываются прямо или косвенно повреждением, или конфликтующими намерениями, в каждом из этих трех мозгов, и часть субклеточных случаев отражают это явление. Обратное также верно: предполагается, то четырнадцать центров осознанности должны быть слиты в единый центр. Различные конфигурации такого слияния приводят к различным видам пиковых состояний.
Йохан Хари, автор книги «Преследуя крик: Первые и последние дни войны с наркотиками», буквально на пальцах объясняет, что такое наркозависимость, и почему все — от правительств до наших родителей — врут нам на эту тему!
Прошло сто лет с тех пор, как были запрещены первые наркотики и в течение этого долгого века войны с наркотиками наши учителя и правительство создали для нас историю о наркомании.
Эта история настолько глубоко укоренилась в нашем сознании, что мы стали принимать ее как должное. Она кажется очевидной. Она кажется правдой.
Я тоже верил в нее до тех пор, пока 3,5 года назад не отправился в путь длиною в 30 000 миль за своей новой книгой «Преследуя крик: первые и последние дни войны с наркотиками», чтобы выяснить, что на самом деле движет войной с наркотиками. Но в течение пути я понял, что большая часть того, что нам говорили о наркотиках, — неправда, а также, что есть совсем другая правда, если, конечно, мы готовы ее услышать…
Я узнал это от множества людей, которых встречал в своих путешествиях. От выживших друзей Билли Холидей, которые помогли мне узнать, как основатель войны с наркотиками помог уничтожить ее. От еврейского доктора, который провозил контрабанду из Будапештского гетто ребенком и раскрыл все секреты наркозависимости, только став взрослым. От дилера крэка — бруклинского транссексуала, который был зачат, когда его мать, крэковая наркоманка, была изнасилована его отцом – офицером полиции. От человека, которого два года держали на дне скважины в период мучительной диктатуры, что всплыло только с выборами нового президента Уругвая, когда начались последние дни войны с наркотиками.
У меня есть очень личная причина, чтобы изложить эти ответы. Одно из моих самых ранних детских воспоминаний, как ребенок пытается разбудить одного из моих родственников, но не может.
С тех пор я пытаюсь раскрыть для себя природу наркомании: что заставляет людей зацикливаться на наркотиках или поведении, которое они не могут остановить? Как мы можем помочь этим людям вернуться? Когда я стал старше, другой мой близкий родственник «сел» на кокаин, а я стал встречаться парнем, зависимым от героина. Я имею в виду, тема наркомании для меня привычна.
Если вы спросите меня, что заставляет людей «садиться» на наркотики, я посмотрю на вас как на идиота и скажу «Наркотики, а то!». Это не сложно понять. Я думаю, я видел это в своей собственной жизни. Мы все можем это объяснить.
Представьте что вы, я и еще двадцать человек, встреченных нами на улице, принимают очень сильный наркотик в течение двадцати дней. В этих препаратах есть очень сильные химические «зацепки» (крючки). Так что, если бы мы захотели остановиться на двадцать первый день, нашим телам бы потребовалось определенное химическое вещество. Мы бы испытывали жуткую тягу. Мы были бы зависимы. Вот что значит наркозависимость.
Одно из первых исследований в доказательство этой теории, было проведено на крысах в 1980-е годы в Америке. Вы, наверное, его помните. Эксперимент прост. Положите крысу в одиночку в клетку, где будут две бутылки с водой. В одной из них – просто вода. В другой – героин или кокаин. Почти в каждом эксперименте крыса, попробовавшая воду с наркотиком, будет возвращаться к ней снова и снова, пока не убьет себя.
Реклама утверждает: «Только один из наркотиков вызывает столь сильную привязанность, что девять из десяти крыс будут употреблять его снова и снова, пока не умрут. Этот наркотик – кокаин. И с вами он может сделать то же самое»
Но в 1970-х годах профессор психологии Ванкувера Брюс Александр заметил некоторую странность этого эксперимента. Крыса была помещена в клетку в одиночестве. Делать было нечего, кроме как принимать наркотики. «Что бы произошло, — подумал он, — если бы мы подошли с другой стороны?» Так профессор Александр построил Крысиный парк. Это что-то наподобие парка развлечений для крыс – там у них есть цветные шарики, лучшая крысиная еда, туннели, чтобы бегать по ним, и несколько друзей. Словом – все, о чем крыса может только мечтать. «Что же теперь случится?» — думал Александр.
В Крысином парке все крысы, разумеется, попробовали воду из обеих бутылок, потому что они не знали, что в них. То, что произошло дальше, было потрясающим.
Крысам с хорошими жизнями вода с наркотиками не понравилась. Они, в основном, избегали ее, употребляя меньше четверти наркотиков от той дозы, которая доставалась их изолированным собратьям. Ни одна из счастливых крыс не умерла. Те крысы, которые были изолированы и несчастны, стали тяжелыми наркоманами. Ни одна из счастливых крыс не стала.
Сначала я подумал, что это просто причуды крыс, пока не узнал, что в человеческой среде одновременно проходил аналогичный, подтверждающий те же факты «эксперимент». Он назывался «война во Вьетнаме». Журнал Time сообщал, что среди американских солдат героин использовался так же часто, как и жевательная резинка.
Есть веские доказательства: 20 процентов немецких солдат стали героиновыми наркоманами, по данным исследования, опубликованного в Archives of GeneralPsychiatry. Многие люди были в ужасе: они верили, что огромное количество наркоманов собирается вернуться домой по окончанию войны.
Но, по данным того же самого исследования, 95 процентов наркозависимых солдат просто остановились. Очень немногие прошли через реабилитацию. Они просто сменили ужасную клетку на приятную… и наркотики стали больше не нужны.
Профессор Александр утверждает, что это открытие бросает вызов точке зрения правых, что наркомания является результатом морального падения из-за большого количества вечеринок, и либеральной точке зрения, что наркомания является болезнью атакованного химией мозга. По факту, считает он, наркомания это адаптация. Это не вы. Это ваша клетка.
После первого этапа Крысиного парка профессор Александр продолжил свои исследования. Он перезапустил свои ранние эксперименты, где крысы содержались в одиночестве и их насильно пичкали наркотиками. Он давал им препараты в течение 57 дней – времени, вполне достаточного, чтобы «подсесть». Затем он достал крыс из одиночных клеток и поместил в Крысиный парк. Он хотел понять: если вы попали в такое состояние зависимости и ваш мозг захвачен химией, значит, вы не сможете восстановиться? Значит, наркотики полностью завладели вами? То, что произошло дальше, удивительно. Сначала крысы немного подергались, но вскоре они прекратили употреблять наркотики и вернулись к нормальной жизни. Хорошая клетка спасла их. (Полные ссылки на все исследования содержатся в моей книге)
Когда я впервые услышал об этом, то был озадачен. Как это может быть? Эта новая теория является радикальной атакой всего, что нам говорили раньше, значит, это не может быть правдой. Но чем большее число ученых я опросил, чем больше я смотрел на их исследования – тем больше я открывал для себя вещи, которые, казалось бы, лишены смысла. Если не брать во внимание новый подход.
Вот один из примеров эксперимента, который происходит вокруг вас, и может случиться с вами в один прекрасный день. Если вы займетесь бегом и сломаете ребро, вам, вероятно, пропишут диаморфин – медицинское название героина. В госпитале вас будут окружать люди, которые так же долго принимают героин для облегчения их болей. Героин, который вы получите от врача, будет более чистым и эффективным, чем тот, что принимают наркоманы на улицах. Те получают его от дилеров, которые фальсифицируют наркотик. Итак, если старая теория о наркомании верна – препараты, вызывающие ее, очевидно, заставят ваше тело нуждаться в них. Тогда множество людей, выходящих из больницы, должны сразу отправляться на улицы, чтобы не расставаться со своей привычкой.
Но странная вещь: этого никогда не происходит. Как объяснил мне канадский доктор Гейбор Мейт, те, кто употребляет медицинские наркотики, просто останавливаются, несмотря на месяцы использования. Тот же самый наркотик, используемый в течение того же промежутка времени, превращает людей, употребляющих «уличную версию» в тяжелых наркоманов, но люди в больнице остаются неподвержены его влиянию.
Если вы все еще верите (как привык и я), что наркомания вызвана химическими крючками, то это лишено всякого смысла. Но, если вы верите теории Брюса Александра, то все становится на свои места. Уличные наркоманы – как крысы в первой клетке: изолированные, одинокие, с единственным источником утешения. Пациент больницы – как крысы во второй клетке. Она возвращается домой, где будет окружена людьми, которых она любит. Наркотик тот же, но окружающая среда отличается.
Это дает нам осознание, которое гораздо глубже, чем просто необходимость понять наркоманов. Профессор Питер Коэн утверждает, что человеческие существа имеют глубокую потребность соединяться и образовывать связи. Так мы достигаем удовлетворения. Если мы не можем связаться друг с другом – то привязываемся к чему-то, что можем найти: шороху рулетки или уколу шприца. Коэн считает, что мы должны перестать говорить о «наркомании», заменив ее словом «соединение». Героиновая наркоманка связана с героином, потому что она не может полностью связаться с чем-то еще.
Так что противовес наркомании – это не воздержанность. Это связь с людьми.
Узнав об этом, я признал новые доводы убедительными, но по-прежнему не мог избавиться от сомнений. Все эти ученые говорят, что химические крючки не имеют никакого значения. Мне объяснили: вы можете быть зависимым от азартных игр, но никто не подумает, что вы вкалываете себе карты в вену. Вы можете быть зависимым от чего-то без всяких химических крючков. Я был на встрече Анонимных игроков в Лас-Вегасе (с разрешения всех присутствующих, которые знали, кто я и зачем наблюдаю за ними) и они были так же зависимы, как кокаиновые и героиновые наркоманы, которых я встречал в жизни. Тем не менее, на игровом столе нет никаких химических крючков.
Но все равно, конечно же, я спросил, играет ли химия хоть какую-то роль. Оказывается, есть эксперимент, который дает нам ответ на этот вопрос в точных терминах. Я узнал о нем из книги Ричарда ДеГрандпре «Культ фармакологии».
Каждый согласится, что привычка курить – наиболее распространенная зависимость. Химические крючки в табаке базируются на наркотике под названием «никотин». Поэтому с появлением в начале девяностых никотиновых пластырей, многие испытали приступ оптимизма: теперь курильщики смогут получить все от химических крючков без негативных (даже смертельных) последствий. Они будут освобождены.
Однако Управление Главного Врача установило, что только 17,7 процентов курильщиков могут бросить свою привычку с помощью пластырей. Но это еще не все. Если химические вещества влияют на 17, 7 процентов наркомании, то это показывает, что по-прежнему миллионы жизней, возможно, разрушены во всем мире. То, что доказывает исследование: химические причины наркомании весьма реальны, но они являются лишь верхушкой айсберга.
Это несет огромные последствия для столетней войны с наркотиками.
Ведь эта грандиозная война, которая, как я видел, уничтожала людей в торговых центрах Мехико и на улицах Ливерпуля, основана на утверждении, что мы должны физически уничтожить целый ряд химических веществ, оккупирующих мозг человека и вызывающих зависимость. Но если наркотики не ведут к наркомании? Если к ней ведет отсутствие связи? Тогда утверждение лишено всякого смысла.
Ирония в том, что борьба с наркотиками увеличивает число случаев наркомании. Например, я отправился в тюрьму Аризоны — Палаточный город, где заключенные содержатся в маленьких каменных изолированных клетках в течение долгих недель («Дыра»). Так их наказывают за употребление наркотиков. Когда заключенные выйдут из тюрьмы – они будут признаны нетрудоспособными, что гарантирует им еще большую изоляцию. Я наблюдал эти человеческие истории по всему миру.
Вы можете построить систему, созданную для того, что помогать наркоманам восстанавливать связь с миром и оставлять позади их зависимость.
Это не теория. Это на самом деле происходит. Я сам видел это. Португалия была одной из худших стран в Европе в плане приема наркотиков. Один процент населения сидел на героине. Они попробовали войну с наркотиками, но проблема лишь усугубилась. Тогда они решили сделать нечто совсем иное: отменить уголовную ответственность за наркотики и направить деньги, которые тратились на арест и содержание наркоманов в тюрьмах, на их социализацию.
Самый важный шаг был в том, чтобы обеспечить им нормальное жилье и субсидируемые рабочие места, чтобы у них была цель в жизни, ради которой бы они вставали по утрам. Я видел, как наркоманам помогали в теплых и гостеприимных клиниках, где их учили восстанавливать связь со своими чувствами после долгих лет травм и существования наедине с наркотиками.
Одним из примеров, о котором я слышал, была история группы заключенных, которым дали кредит на создание фирмы по уборке. Внезапно они были в группе, связанные друг с другом и обществом и ответственные за заботу друг о друге.
Результаты всего этого мы можем наблюдать в настоящее время. Независимое исследование, проведенное British Journal of Criminology, доказало, что после тотальной декриминализации, уровень наркомании упал, а употребление инъекционных наркотиков снизилось на пятьдесят процентов. Я повторю: употребление инъекционных наркотиков снизилось на пятьдесят процентов. Декриминализация имела такой успех, что лишь очень немногие в Португалии хотели бы вернуться к старой системе. Но в нулевых против декриминализации выступил Жоао Фигуера, лучший полицейский по наркотикам в стране. Он предположил, что сбудутся все страшные предположения Daily Mail или Fox News. Впрочем, когда мы вместе оказались в Лиссабоне, он сказал мне, что все предсказанное им не станет реальностью и теперь он надеется, что весь мир последует примеру Португалии.
Это не только относится к наркоманам.
Это касается всех нас, поскольку заставляет нас думать по-другому о самих себе. Человеческие существа – связанные между собой животные. Нам нужна связь и любовь. Самое мудрое изречение двадцатого века звучит так: «только связь». Но мы создали окружающую обстановку и культуру, которые отрезают нас от соединения или предлагают лишь пародию на него под названием «Интернет». Рост наркомании – это симптом более глубокой болезни всего нашего образа жизни, когда мы уделяем больше внимания привлекательным предметам, которые можно купить, чем живым людям вокруг нас.
Писатель Джордж Монбио назвал это «веком одиночества» мы создали общества людей, где для человека проще быть отрезанным от своих собратьев, чем когда-либо раньше. Брюс Александр – создатель Крысиного парка – сказал мне, что мы слишком долго говорили об индивидуальном избавлении от наркомании. Мы должны говорить о социальной реабилитации, чтобы вылечиться всем вместе от болезни изоляции, в которой мы словно в густом тумане.
Но это заявление – не только политический вызов. Он не просто заставляет нас изменить наши умы. Это заставляет нас менять наши чувства.
Любить наркомана очень сложно. Когда я смотрел на наркоманов, был большой соблазн последовать советам реалити-шоу и посоветовать наркоману собраться с силами или просто вычеркнуть его из своей жизни. Суть таких советов: наркомана, который не остановится, следует избегать. Это логично для войны с наркоманией, которая входит в вашу жизнь. Но на самом деле я понял, что это лишь усилит пристрастие наркоманов и вы можете потерять их всех вместе.
Мы должны быть полны решимости сделать всех наркоманов, еще ближе к себе и показать им, что мы любим их, независимо от того, остановятся они или нет.
Йохан Хари
Психотерапевты Боб и Мери Гулдинг обратили внимание, на то, что у разных людей вновь и вновь обнаруживаются двенадцать запретительных тем. Они составили список этих двенадцати запретов. Иначе их называют негативные программы, которые в очень раннем детстве навязаны нам родителями.
Не Живи (Не Существуй)
Если вы подумывали когда-нибудь о самоубийстве, то скорее всего ваши сценарные послания включают в себя этот запрет на существование. Это вероятно и в том случае, если вы когда-либо ощущали себя никчемным, бесполезным или недостойным любви существом.
Возможно, вы припоминаете, как кто-то из родителей когда-то говорил вам нечто вроде «я убью тебя за это!» или «лучше б ты на свет не появлялся!» Воспоминание о таких вербальных посланиях может служить подтверждением присутствия в вас данного запрета, однако основное его содержание было усвоено, благодаря невербальными сигналами в более раннем возрасте.
Или, скажем, у женщины уже есть несколько детей и больше иметь их она не хочет. Под давлением семьи или «случайно» она все же рожает еще одного. Ее внутренний Ребенок кричит: «Нет! Больше не надо! Хочу, чтобы теперь уделяли внимание моим нуждам!» Скорее всего она будет подавлять гнев своего Ребенка, не признаваясь в ней даже самой себе. Тем не менее, она сообщает младенцу о своем неприятии окольными путями. Возможно, она делает все необходимое для удовлетворения его физических нужд, но никогда ему не улыбается и редко с ним разговаривает.
В случаях, когда родитель оскорбляет ребенка или бьет его, послание «не живи» передается открыто.
При анализе сценария запрет на жизнь обнаруживается довольно часто. Учитывая его возможные смертельные последствия, это может показаться странным. Но вспомним, что младенец легко усматривает угрозу смерти и в тех поведенческих проявлениях родителей или внешних событиях, которые взрослому представляются совершенно безобидными. Вспомним также, что малое дитя может путать действия с побуждениями к действию. Скажем, желая смерти своему брату, ребенок решил: «Я убийца и заслуживаю смерти». То есть наложил на себя данный запрет сам.
То же может произойти, если мать неявно сообщит ребенку: «Своим рождением ты причинил мне ужасную рану». (Берн называл это «Сценарием с Разорванной Мамой».) В результате ребенок может решить: «Я покалечил или даже убил Маму тем, что родился. Следовательно, я представляю опасность для людей, так как могу покалечить или убить их уже одним своим присутствием. Значит, я сам заслуживаю того, чтобы меня покалечили или убили».
Ребенок может слышать от родителей и такие высказывания: «Если бы не ты, я мог бы закончить институт, отправиться путешествовать, выйти замуж за приличного человека…»
Поскольку запрет на жизнь налагается сплошь и рядом, почему большинство людей не кончают жизнь самоубийством? К счастью, люди в высшей степени изобретательны по части поводов остаться в живых. Ребенок, который несет в себе запрет на жизнь, как правило очень рано принимает компромиссные решения, чтобы защитить себя от фатального исхода. Это решения типа: «Я вполне могу жить и дальше до тех пор, пока…» Многоточие может быть заполнено чем угодно, например: «… буду много работать» или «… не буду сближаться с людьми». Более подробно мы рассмотрим компромиссные решения позже.
Не Будь Собой
Этот запрет может налагаться на ребенка родителями, у которых родился мальчик, а они хотели девочку или наоборот. Невербально они сообщают ему: «Не будь лицом своего пола». Это может выразиться в выборе имени: девочку могут назвать мужским именем, а мальчика – женским. Родители могут одевать девочку «под сорванца», а мальчика рядить в кружевные воротнички с бантами. Во взрослой жизни человек с таким запретом может продолжать носить одежду и культивировать манеры, свойственные лицам противоположного пола.
Запрет быть собой может иметь более общий характер и означать просто «не будь собой, будь каким-то другим ребенком». Родители могут предпочитать младшего ребенка старшему или брата сестре. Мать, которая не принимает свое дитя, может постоянно сравнивать его с другими детьми: «Маленький Джонни уже катается на двухколесном велосипеде – какой умница! А ведь он на год младше тебя». В данном случае, у матери может быть некий образ «идеального ребенка», которого она хотела бы иметь. Поэтому она положительно реагирует лишь на те проявления своего действительного ребенка, которые напоминают ей этот образ, а к остальным относится пренебрежительно.
Родители также могут делать замечания вроде того, что «ты совсем как неудачник дядя Гарри». Соответственно, чем больше ребенок напоминает своим поведением дядю Гарри, тем больше получает негативных поглаживаний.
Не Будь Ребенком
Это еще один запрет, налагаемый родителями, которые в состоянии Ребенка ощущают угрозу со стороны собственного младенца. Но вместо того, чтобы желать избавиться от этого младенца непосредственно, Ребенок в родителе говорит: «Здесь есть место только для одного малыша, и этот малыш – я. Тем не менее, я согласен терпеть тебя, если ты будешь вести себя как взрослый, а не как ребенок». В дальнейшем это может выражаться в таких вербальных посланиях: «Ты уже большой, чтобы…» или «Большие мальчики не плачут».
Запрет быть ребенком налагают и такие родители, которым в детстве самим не разрешали вести себя по-детски, и которые поэтому чувствуют угрозу в детском поведении. Они могли воспитываться в строгих семьях, где мерилом ценности человека были лишь конкретные дела и поступки.
Иногда этот запрет налагают на себя старшие или единственные в семье дети. Наблюдая перебранку между Папой и Мамой, единственный ребенок может решить: «Никого, кроме меня, поблизости нет. Значит, конфликт возник из-за меня. Следовательно, мне нужно что-то с ним делать. Надо бы поскорее вырасти, чтобы я мог с этим справиться». Точно так же старшие дети могут решить, что они отвечают за своих младших сестер и братьев.
Если вы чувствуете себя в отношениях с детьми неуютно, то, возможно, несете в себе запрет быть ребенком. Это может оказаться верным и в том случае, если вы ведете себя скованно на вечеринках и в тому подобных ситуациях взрослого досуга. Иногда в качестве вариантов запрета «Не Будь Ребенком» упоминаются «Не Радуйся» и «Не Веселись». Разумеется, чтобы радоваться или веселиться нам не обязательно находиться в состоянии Ребенка. Но если ребенком вы решили, что радуются и веселятся только дети, а вам надлежит быть серьезным маленьким взрослым, то можете цепляться теперь за это детское решение всякий раз, когда вам представляется возможность повеселиться.
В некоторых семьях ребенка, если он слишком весел, могут называть лентяем или греховодником. Здесь могут бытовать магические верования в то, что если тебе очень хорошо, наверняка случится что-то нехорошее. Соответственно, магическое средство отвращенья зла состоит в том, чтобы чувствовать себя не очень хорошо.
Не Взрослей
Нередко этот запрет налагается на младшего ребенка в семье. Родители в состоянии Ребенка могут сопротивляться тому, чтобы в семье не осталось никого маленького. Возможно, они усматривают свою ценность лишь в своей способности быть хорошим отцом или матерью. Если их дитя вырастет, они лишатся ощущения собственной значимости. И наоборот, этот запрет может налагаться родителями, которые сами так и не стали взрослыми. Они хотят, чтобы ребенок оставался их маленьким «товарищем по играм».
Иногда запрет «Не Взрослей» воспринимается как «Не Покидай Меня». Женщина средних лет, которая посвятила себя уходу за вечно недовольной ею матерью преклонного возраста, может нести в себе запрет такого рода.
Другим вариантом запрета на взросление служит запрет на сексуальность. Нередко такой запрет налагается отцом на дочь в детском возрасте, когда тело ее начинает обретать явно женские черты. В состоянии Ребенка отец испуган своим сексуальным откликом на нее. Он посылает ей невербальные сигналы физического отстранения, которые могут быть восприняты маленькой девочкой как запрет взрослеть и становиться сексуально привлекательной женщиной.
Не Достигай
Этот запрет налагает родитель, который в состоянии Ребенка ревниво относится к достижениям сына или дочери. Предположим, отец вырос в бедной семье. Он вынужден был работать с пятнадцати лет и не имел возможности учиться в институте. Теперь, в результате его многолетнего труда он и его дети достигли материального благополучия. Он платит за то, что его дочь ходит в престижную школу, после окончания которой сможет поступить в университет.
Видя достижения дочери, отец может гордиться ею как родитель. Однако в состоянии Ребенка он, сам того не сознавая, испытывает черную зависть к открывающимся перед дочерью перспективам, которых у него никогда не было. Что, если она и в самом деле преуспеет в учебе? Не докажет ли это, что она лучше его? Отец может невербально запретить ей достичь этого, хотя на поверхностном уровне заставляет хорошо учиться.
Школьник, который принял сценарное решение подчиниться запрету «Не Достигай», обычно хорошо учится в школе и старательно выполняет все задания. Но когда дело доходит до экзаменов он, как правило, находит какой-то способ перечеркнуть свои усилия. Он может переволноваться и сбежать с экзамена. Он может «забыть» сдать какую-то важную работу. Он может даже заработать нервный срыв или обнаружить, что не может читать.
Нельзя (Не Делай Ничего)
Всеобъемлющее послание «Нельзя!» означает: «Ничего не делай, так как все, за что бы ты ни взялся, настолько опасно, что лучше вообще ничего не делать». Если человек во взрослой жизни никак не решит, что ему делать, все время чувствуя при этом, что застрял в мертвой точке, и тем не менее ничего не предпринимая для входа из этой ситуации, вполне возможно, он несет в себе такое сценарное послание.
Запрет «Нельзя!» налагается родителем, который в состоянии Ребенка испытывает ужас от мысли, что его дитя причинит себе вред, если будет делать что-то вне родительской опеки. Основанием для этого ужаса служит собственный сценарий родителя, а не объективная действительность. Такой родитель может сказать, например: «Джонни, пойди посмотри, что там делает твоя младшая сестра, и скажи ей, чтобы она этого не делала».
Не Будь значимым
Люди, которые несут в себе такое послание, панически боятся брать на себя какую-либо ведущую роль. Они «проглатывают язык», когда их просят выступить на собрании. На работе они могут прекрасно зарекомендовать себя на подчиненной должности, но никогда не добиваются при этом продвижения по службе или уклоняются от него. Другой вариант этого запрета – «Не Проси Того, Что Ты Хочешь».
Это еще одно сценарное послание, обусловленное родительским импульсом неприятия ребенка. Родитель в состоянии Ребенка невербально дает ему знать: «Я буду терпеть твое присутствие, малыш, до тех пор, пока ты понимаешь, что ты и твои желания здесь ровно ничего не значат».
Не Принадлежи
Индийский государственный деятель Пандит Неру говорил: «Когда я среди европейцев, я чувствую себя индусом. Когда я среди индусов, я чувствую себя европейцем». Не исключено, что родители Неру наложили на него запрет «Не Принадлежи». Подчиняясь этому запрету, человек чувствует себя «посторонним» в любых группах, и его скорее всего будут считать «нелюдимым» и «необщительным».
Это послание может передаваться в форме определения, когда родители постоянно говорят ребенку, что он «замкнутый», «трудный» или «не такой, как все дети». Последнее может быть связано с укорами («белая ворона») или подчеркиваться в качестве положительного признака «исключительности», «необыкновенности». Кроме того, этот запрет может быть усвоен также путем подражания социальной замкнутости родителей.
Не Будь Близким
Это может предполагать запрет на физическую близость. Часто такой запрет усваивается путем подражания родителям, которые редко прикасаются друг к другу или к ребенку. Другая форма данного запрета – «Не Будь Эмоционально Близким». Это послание может передаваться из поколения в поколение в семьях, где не принято говорить о своих чувствах.
Ребенок может сам наложить на себя запрет «Не Будь Близким» в ответ на постоянный отказ родителя от физического контакта. Ребенок может тянуться к родителю опять и опять, вновь и вновь не встречая взаимности. В конце концов он может решить, что желанная близость не стоит боли отверженности.
Вариантом запрета на близость служит сценарное послание «Не Доверяй». Иногда таким посланием для ребенка служит внезапный уход или смерть родителя. Будучи не в состоянии понять подлинные причины исчезновения родителя, младенец может прийти к выводу: «Больше никогда никому не поверю, что он в случае необходимости окажется рядом». Запрет «Не Доверяй» может быть усвоен и в тех случаях, когда родитель оскорбляет, пытается обмануть или использовать ребенка в своих целях. Ребенок решает: «Чтобы оградить себя от этого, буду держаться от тебя подальше».
Следуя подобным решениям во взрослой жизни, такой человек может быть неизменно подозрительным к окружающим его людям. Даже если они тепло к нему относятся и полностью принимают, он все равно будет пытаться отыскать в этом отношении какие-то признаки неприятия. Если другой человек отказывается отвергать его, он может подвергнуть эти отношения «испытанию вплоть до разрушения», после чего сказать: «Я же говорил!»
Не Будь Здоров (Не Будь Психически Здоров)
Представим, что Папа и Мама занятые люди, которые целый день пропадают на работе. Они любят свою дочь, но когда вечером возвращаются домой, уже не в силах уделять ей достаточно внимания.
Затем дочь заболела и не смогла посещать детский сад. Мама остается дома, чтобы ухаживать за ней. Папа делает то, чего раньше почти никогда не делал, – он читает ей сказки перед сном.
В своем проницательном Маленьком Профессоре девочка делает вывод: «Чтобы получать необходимое мне внимание, я должна болеть». Сами того не ведая, родители налагают на нее запрет быть здоровой. Если она подчинится ему во взрослой жизни, то, возможно, будет применять сценарную стратегию недомогания, когда в отношениях с людьми или на работе у нее будет что-то не ладиться.
Иногда запрет быть здоровым налагается с помощью определений, постоянно повторяемых родителями родственникам и соседям: «Вы же знаете, это слабый, болезненный ребенок».
Вариант данного запрета «Не Будь Психически Здоров» нередко усваивается путем подражания родителю или родственнику, страдающему каким-то психическим расстройством. Кроме того, ребенку могло удаваться обратить на себя внимание лишь в том случае, если он вел себя достаточно безумно. Этот запрет может усиливаться негласными правилами фамильной «эстафеты безумия».
Не Думай
Запрет «Не Думай» может налагаться родителем, который постоянно унижает способность ребенка мыслить. Маленький Джеймс с гордостью показывает Папе свою первую попытку написать собственное имя. Отец презрительно хмыкает: «Хм, грамотей нашелся.» Иногда запрет думать усваивается путем подражания, скажем, истеричной матери, наблюдая которую дочь приходит к выводу: «Когда женщины хотят чего-то добиться от мужчин, они отключают мышление и отдаются чувствам». Запрет думать может означать также: «Думай о чем угодно на свете, только не о том, с чем имеешь дело в настоящий момент».
Следуя запрету «Не Думай», взрослый человек как правило теряется перед лицом проблем или сокрушается по их поводу вместо того, чтобы думать над их разрешением.
Два других варианта запрета думать: «Не думай о Х» (где Х может означать секс, деньги и т.д.) и «Не думай то, что ты думаешь, – думай то, что я думаю».
Не Чувствуй
Этот запрет может налагаться родителями, которые сами подавляют свои чувства. Существуют семьи, где запрещено любое проявление чувств. Но чаще какие-то чувства разрешаются, а какие-то запрещаются. Поэтому запрет чувствовать может интерпретироваться как «Не чувствуй гнев», «Не чувствуй страх» и так далее.
Иногда это послание может быть прочитано как «Чувствуй, но не показывай этого». Другие дети сталкиваются с более жестким запретом, обязывающим их вообще не испытывать каких-то конкретных эмоций. Маленьких мальчиков, например, постоянно наставляют: «Большие мальчики не плачут» или «Будь храбрым, как солдат!» Эти лозунги переводятся как «Не испытывай чувство печали» и «Не испытывай чувство страха».
В некоторых семьях послание «Не Чувствуй» означает «Не испытывай физических ощущений». Нередко такой запрет налагается в раннем детстве. Если он достаточно силен, то может стать источником серьезных проблем во взрослой жизни. Например, у ребенка, обязанного не испытывать чувство голода, впоследствии могут развиться пищевые расстройства. По мнению ряда терапевтов, практикующих ТА, послание «Не испытывай ощущений» лежит в основе некоторых психозов.
Еще один вариант этого запрета: «Не чувствуй то, что ты чувствуешь, – чувствуй то, что я чувствую». При этом мать может говорить сыну: «Я проголодалась. Что будешь кушать?» или «Что то мне холодно, пойди одень свитер».
***************************************************************************
Доктор Джоэл Уиттон — профессор психиатрии Торонтского университета и гипнотерапевт, а также исследователь-метафизик и ученый, который всерьез занимался исследованиями прошлых жизней и пространства между жизнями, хоть официальная академическая наука до сих пор не признает существования реинкарнации.
О том, что существует мир, в котором души находятся между воплощениями, было известно еще древним тибетцам.
В Книге мертвых это пространство многократно упоминается и носит название «бардо», что буквально означает «пространство, которое переполнено значимыми событиями для души, покинувшей тело».
Когда Джоэл Уиттон экспериментально обнаружил жизнь между жизнями, получая обратную связь от погруженных в гипнотическое состояние клиентов, он назвал ее метасознанием.
Вспомнить и исцелить свои прошлые жизни, чтобы исцелить нынешнюю, вернуть утраченные осколки души, можно на сеансах Исцеления временных линий и регрессивной терапии.
Книга «Жизнь между жизнями» также примечательна, как и два ее автора – Джоэл Уиттон и Джо Фишер, и история их взаимоотношений.
Джоэл Уиттон погрузился в изучение медицины в Торонтском университете, одновременно с этим экспериментируя с гипнозом. Со временем он стал исследовать прошлые жизни с бесстрастной скрупулезностью ученого.
Между тем, благодаря своим профессиональным экспертным знаниям, Джоэл Уиттон был назначен главным психиатром в системе колледжей Торонтского университета.
Повышение должно было защитить положение ученого и обеспечить финансирование исследований в сфере множества его карьерных интересов, среди которых значительное место занимало исследование мозговых волн детей с затрудненным обучением.
Все эти факторы принудили Джоэла Уиттона отказать Джо Фишеру в его запросе о материале для книги «Случай для перевоплощения» в 1982 году.
Каково же было удивление Джо Фишера, когда спустя несколько лет, доктор Уиттон предложил ему вместе поработать над книгой об опытах промежуточного периода между воплощениями.
Фишер с энтузиазмом принялся писать книгу, которая основывалась на отчетах об исследованиях Джоэла Уиттона и опыте нахождения его пациентов в пространстве между жизнями во время регрессий.
Оба автора интуитивно чувствовали, что область бардо или метасознания является источником новых знаний, а также обладает терапевтической ценностью.
Тем не менее, большая часть книги описывает прошлые жизни, а не пространство между жизнями. С помощью гипноза доктор Уиттон проводил клиентов в их прошлые жизни, где они снова переживали события, ставшие причиной болезней в текущей жизни. Благодаря этому исцеление пациентов становилось возможным.
Так, например, у одного из клиентов доктора был необъяснимый страх поломать ногу, а также привычка грызть ногти, боязнь летать и странная тяга к пыткам.
В процессе регрессии выяснилось, что в прошлой жизни этот человек был британским пилотом во Второй мировой войне, был сбит градом пуль, одна из которых пробила фюзеляж и задела ногу. Он едва успел выброситься с парашютом и был схвачен нацистами, которые его пытали, вырвали ногти и в конце концов расстреляли.
Пациентами Уиттона были люди разных слоев населения, некоторые вообще не верили в реинкарнацию. Общее, что удалось зафиксировать во всех случаях ученому:
Помимо информации, полученной от Джоэла Уиттона, Джо Фишер также ссылается в книге на множество других печатных источников о прошлых воплощениях. Впервые труд «Жизнь между жизнями» был издан в 1987 году.
Период между жизнями, который следует за смертью и предшествует рождению, описывает человеческую сущность в бестелесном пространстве между воплощениями.
Авторы определили метасознание, как особое измененное состояние сознания, которое характеризуется осведомленностью от одной жизни до следующей. Также Уиттон и Фишер предоставили богатые исторические и прецедентные предпосылки, чтобы сформировать это понятие.
Первоначально исследование Джоэла Уиттона касалось прошлых жизней, и оно случайно привело его к изучению природы бардо. Чтобы исследовать эту область, он начал задавать вопрос: «Что происходит с нами между земными воплощениями?»
В первой части книги дано описание пространства между жизнями, включающее промежуточный период, где основное внимание уделено приобретению знания, как подготовить душу к следующему воплощению.
Авторы утверждают, что сама природа бардо требует бестелесного опыта, чтобы сопровождать земное воплощение. В таком состоянии планирования наиболее преданные своему эволюционному продвижению души часто составляют планы для нескольких будущих жизней.
Клиенты доктора Уиттона подтверждали существование Комиссии по «суду Божьему», в которую обычно входят три старших существа.
Функции этих существ состоят в следующем:
Вторая часть книги содержит несколько случаев погружения, а также научные объяснения терапевтического использования пространства между жизнями.
Представленные случаи являются прекрасными примерами терапии прошлой жизни и включают в себя соответствующий опыт в метасознании.
Последний более сжат, чем события прошлой жизни, частично из-за трудностей, которые обычно испытывают клиенты, когда пытаются подобрать соответствующие слова, чтобы описать свой опыт нахождения в том пространстве.
Заключительная третья часть книги продолжается описанием случаев регрессии и содержит больше информации об исследованиях бардо пациентами, а также взаимосвязь этой информации с текущими физическими и психологическими блокировками испытуемых.
Дом – это то, что вы считаете домом. То, как выглядит и ощущается жизнь между жизнями – лишь отражение ожиданий и мыслеобразов каждого человека.
В тибетской Книге мертвых (также известной под названием Бардо Тодол) неоднократно говорится, что обитатель бардо создает свое окружение из содержимого своего разума. Рудольф Штейнер утверждал, что мысли и ментальные образы нашего внутреннего мира предстают перед нами после смерти как мир внешний.
«После смерти, — говорит он, — все наши мысли и ментальные представления появляются перед душой, как могучая панорама».
Направляясь в метасознание, испытуемые доктора Уиттона сообщали о различных условиях, в которых они оказывались. Вот несколько примеров их свидетельств:
«Я вижу великолепные дворцы и самые прекрасные сады».
«Я окружен абстрактными формами всевозможных размеров, некоторые из них продолговатые, другие – цилиндрические».
«Пейзажи, всегда пейзажи, и волны накатываются на берег».
«Я иду в бесконечном небытии – нет ни пола, ни потолка, ни земли, ни неба».
«Все в высшей степени прекрасно. Там нет материальных вещей, и все же все там… церкви и школы, и библиотеки, и игровые площадки…»
«Мне не известно о пребывании где бы то ни было. Образы приходят ко мне будто из ниоткуда».
Человек, который вспомнил себя до рождения в этой жизни, сначала оказался в огромной рифленой пещере. В конце пещеры находилась стена, и, поднявшись к ее верху, испытуемый посмотрел назад на пышное зеленое видение земной плоскости.
Он продолжил свое описание так:
«Было ощущение, что я одновременно находился в обоих мирах. Мне казалось, что я чувствовал растительность и земную атмосферу.
Но с другой стороны, там было намного больше света, и воздух был более разреженным. Мы с проводником начали идти по направлению к этому другому миру, который возник, как место в Средиземноморье.
Там было тихо и мирно, а то место казалось безграничным. Побеленные строения гнездились под низкими холмами. Мягкий, золотистый свет пробирался под арки и лился изнутри комнат».
Кажется, что людям иногда предоставляют «декорации», которые они вообразили или пожелали в то время, когда были на Земле. Но фундаменталисты, которые строго верят доктрине, что жизнь будет вознаграждена аудиенцией у Иисуса Христа и церковной скамьей в его Царстве Небесном, получают только разочарования.
Испытуемые доктора Уиттона с узкорелигиозными прошлыми жизнями обнаружили, что сложное и длительное течение личной эволюции не может быть вытеснено упрощенным понятием о «спасении».
«Виктор Бракнелл, личность Майкла Галландера из прошлой жизни, испытуемого нашего первого кармического тематического исследования был набожным пуританином семнадцатого века, непоколебимый в своем убеждении, что он исполнял волю Бога.
Одновременно он был непоколебим в своей вере, что он будет вознагражден после смерти возможностью увидеть Иисуса. Но жизнь между жизнями не принесла ему ни видения Христа, ни небесного приюта.
Вместо этого он оказался перед ситуациями, которые заставили его, в его слепоте, причинять страдания другим».
Некоторые из наших опытов после перехода основаны на нашей системе верований и на том, насколько открыт наш разум.
В книге «Жизнь между жизнями» очень ярко и метафорично описывается наш переход между мирами.
Древние знали то, что современный человек только начинает понимать. Жизнь между жизнями и есть наш естественный дом, из которого мы рискуем отправиться в трудные странствия в физическом воплощении.
Мэнли П. Холл в книге «Смерть к возрождению» сравнивает опыт воплощения с водолазом в скафандре, который покидает свет и свежий воздух, где ему уютно, и спускается к морскому дну… тяжелый скафандр – это физическое тело, а море – океан жизни.
При рождении человек одевает скафандр, но его дух всегда неразрывно соединен с высшим светом.
Человек спускается в глубины моря печали и смертности, в которых он может обнаружить спрятанные сокровища мудрости.
Для опыта и понимания это жемчужины великой ценности и чтобы извлечь их пользу, он должен преодолеть различные обстоятельства.
Когда сокровище найдено, или работа человека выполнена, его снова поднимают в лодку, и снимают тяжелую броню, он вдыхает свежий воздух и снова чувствует себя свободно.
Мудрый человек понимает, что эпизод, который мы называем жизнью, является лишь одним путешествием к морскому дну, куда мы спускались множество раз до этого и должны возвращаться снова и снова, пока не найдем сокровище.
Ирина Акулова
Со-зависимые отношения — благодатная почва дляпсихосоматических симптомовИз текста статьи Немного теорииОсознавая все многообразие функций психосоматических симптомов, в данной статье я предлагаю сосредоточиться лишь на одной из них – коммуникативной. Хочу здесь представить несколько иной ракурс – посмотреть на психосоматический симптом как на нарушение внешней (между Я и Другим) и внутренней (между частями Я) коммуникации, в которой тело используется как посредник.Несколько определений:Психосоматический симптом – симптом, который вызывается психологическими факторами-причинами, но проявляется телесно (соматически) в виде заболеваний отдельных органов или систем.Психосоматический клиент – человек, использующий в качестве защиты от психотравмирующих факторов преимущественно свое тело.Несмотря на то, что, исходя из определения, психосоматические симптомы имеют психологические причины, и, следовательно, избавлять от них человека нужно и можно психологическими средствами, в нашей реальности ими занимаются в основном врачи. Не буду критиковать сложившееся положение дел, скажу лишь, что данный факт отнюдь не является чем-то противоестественным. Обычно, когда у человека сформировалось какое-либо психосоматическое заболевание, на этот момент сома оказывается достаточно существенно пораженной, чтобы не быть незамеченной специалистами-медиками. Неудивительно при таком раскладе, что они и занимаются лечением таких заболеваний. Хотя, на мой взгляд, вряд ли оригинальный в этом вопросе, для хороших результатов необходима совместная работа врача и психолога.Я в своей статье не буду ограничиваться лишь психосоматическими заболеваниями. А буду рассматривать под психосоматическим симптомом любой соматический ответ, возникший вследствие воздействия факторов психологического плана.Почему игра? Я предлагаю рассматривать психосоматический симптом как компонент игры, в которую бессознательно вовлекается тело.Телесный симптом в этой игре выступает как посредник между Я и реальным Другим, либо между Я и отчужденными аспектами Я (не-Я).Это психосоматические игры, в котором тело проигрывает (сдается, жертвуется) Я ради каких-то целей.Почему я использую термин «игра»? Здесь присутствуют все основные структурные компоненты, описанные Э. Берном в характеристиках психологических игр.
Кто является участниками этой игры?Я – не-Я (Другой человек либо отвергаемая часть Я), тело. В психосоматическом симптоме всегда присутствует Другой: значимый ли, обобщенный, Я как Другой.Когда мы прячемся за свое тело и прибегаем к психосоматической игре?Когда у нас не хватает смелости встретиться с Другим и собой другим.В результате мы избегаем прямой коммуникации и прикрываемся своим телом.Вот некоторые наиболее типичные варианты использования тела для коммуникации:
Если мы чего-то не хотим, но при этом боимся об этом открыто заявить, то можем использовать свое тело – «сдаем» его в психосоматической игре.Мы «сдаем» свое тело, когда:
Думаю, что вы легко можете продолжить этот список.В итоге ничего не делаем и ждем, ждем, ждем… Надеясь, что что-то случится с нами чудесным образом. Оно и случается, но выглядит это отнюдь не чудесно, а иногда и смертельно опасно.Психосоматический клиентХорошим и простым решением для психосоматического клиента будет разобраться со своими проективными страхами и попытаться наладить прямую коммуникацию.Как правило, выздоровление наступает достаточно быстро после того, как удается вернуть себе здоровую агрессию и научиться управлять ею в контакте с Другими и с собой.. На языке гештальт-терапии этот тезис выглядит так: Осознать и принять свою ретрофлексированную (удержанную и обращенную на себя) агрессию и направить ее на объект своей фрустрированной потребности.Агрессия в этом плане является одним из немногих эффективных способов отстоять свои психологические границы, защитить и сохранить свое психосоматическое пространство.Но психосоматический клиент поступает иначе. Он не ищет легких путей. Он слишком интеллигентен и воспитан для этого. Он выбирает для коммуникации язык тела, всячески избегая агрессии.«Не буду встречаться напрямую с Другим, со своими страхами, напрямую говорить о своих потребностях – отправлю я вместо себя свое тело» – такова бессознательная установка психосоматического клиента.«Терпеть, молчать и уйти» – вот его лозунг в проблемных ситуациях взаимодействия.Для таких клиентов важнее сохранить свой хрупкий мир, свой дорогой идеальный образ Я, свою иллюзорную стабильность.Психосоматика и со-зависимостьСо-зависимые отношения — хорошая почва для возникновения психосоматических симптомов.В чем суть со-зависимых отношений? В отсутствии дифференциации образа Я и слабых границах. Со-зависимый человек имеет смутное представление о своем Я, о его желаниях, потребностях. В отношениях он больше ориентируется на Другого. В ситуации выбора между Я и Другим он «выбирает» в качестве жертвы собственное тело. Однако, этот выбор здесь без реального выбора. Это автоматизированный способ контакта зависимого от отношений человека.Зачем такая жертва, скажете Вы? Чтобы быть хорошим в глазах Другого и собственных глазах.Однако, не всегда есть такая необходимость жертвовать. У взрослого человека, даже зависимого от Другого, всегда есть выбор. Лучшим из которых, безусловно, являетсяпсихотерапия.С детьми все обстоит гораздо сложнее. У ребенка выбора нет, ему сложно проявить свою волю, особенно в токсично агрессивной среде. Он полностью зависит от значимых других. Не лучше дело обстоит и в ситуации использования родительскими фигурами вины и стыда. Естественно, что все это делается «для его же блага» и «из любви к нему».Сошлюсь на красивый пример из кинофильма «Похороните меня за плинтусом». Ребенок в показанной семейной системе может выжить только болея. Тогда у взрослых членов системы появляются к нему хоть какие-то человеческие чувства – к примеру, сочувствие. Как только он начинает демонстрировать взрослым свои автономные установки – система моментально реагирует очень агрессивно. Единственным способом для ребенка выжить в такой системе является отказ от своего Я и целый букет тяжелых соматических заболеваний.У взрослого хотя бы остается вариант психотерапии, ребенок же и этого лишен. Так как в ситуации со-зависимой системы ребенок отправляется на терапию как системный симптом с установкой «избавиться от болезни, ничего не меняя в семейной системе».Да и для взрослого человека вырваться из со-зависимой семейной системы зачастую бывает очень сложно, а для кого-то и вообще невозможно.Вот пример взрослого, не менее трагичного проявления психосоматики как следствия со-зависимых отношений из собственной терапевтической практики.Клиентка С., женщина 40 лет, не замужем, к своим годам имеет большой букет из заболеваний. В последние годы это стало серьезной помехой для ее работы. Несмотря на законный характер пропусков работы (медицинские справки), возникла реальная угроза незаключения дальнейшего контракта – количество дней, проведенных ею на больничном, стало превышать рабочие дни. Последним диагнозом, побудившим С. на терапию, был «анорексия». Когда я слушал клиентку, меня все время преследовал вопрос: «Как так случилось, что эта еще молодая по возрасту женщина выглядит больной, изможденной старухой?» «Что же это за почва, на которой так пышно расцветают всевозможные хвори?». Исследование ее личной истории не позволяло зацепиться за что-либо серьезное: ни одно из событий ее жизни не выглядело психотравмирующим: единственный ребенок в семье, мама, папа, детский садик, школа, институт, работа в хорошей фирме. Исключение составляла лишь смерть ее отца в 50 летнем возрасте 10 лет назад, на которую сложно было все списать. Загадка разрешилась благодаря неожиданному событию: я случайно увидел ее гуляющей со своей мамой. Увиденное меня потрясло. Я даже первоначально начал сомневаться – моя ли это клиентка? Они шли по улице как две подружки – держась за руки. Я бы даже сказал, что мама клиентки выглядела моложе – все в ней сияло энергией и красотой! Чего нельзя было сказать о моей клиентке – немодная одежда, сгорбленная спина, тусклый взгляд, даже выбор цвета краски для волос какой-то серебристо-седой – все сильно ее старило. В голове четко возникла ассоциация – Рапунцель и ее мать-ведьма, забирающая ее молодость, энергию и красоту! Вот она разгадка всех ее болезней и плохого самочувствия – злокачественные со-зависимые отношения! Как выяснилось, такого рода отношения всегда существовали в жизни клиентки, но еще больше усугубились после смерти отца – вся сила материнской «любви» мощным потоком обрушилась на С. Мать, и до того жившая жизнью дочери, после смерти мужа целиком сосредоточилась на ней. Из жизни дочери (надо сказать ранее очень красивой и стройной девушки – показывала свои фото) постепенно исчезли все ухажеры, немногочисленные подруги: мама заменила всех! Итогом многочисленных телесных недугов, как я уже писал, стала анорексия. Она также, безусловно, представляет интерес. Дело в том, что это психическое заболевание, характерное в большинстве случаев для девочек подросткового возраста, символизирует неразрешенный бессознательный конфликт между дочерью и матерью в плане сепарации. Психоаналитики, изучив анамнез моей клиентки, сказали бы, скорее всего, что-то типа: «Дочь не может съесть и переварить свою мать, так как та слишком ядовита!». Несмотря на разные теоретические взгляды, думаю, что большинство терапевтов согласились бы с определением такого рода отношений между матерью и дочерью как созависимых.Что делать?Мой опыт работы с психосоматическими клиентами оказывался успешным, когда в ходе терапии удавалось убедить их в авторстве своих проблем. Хотя само по себе это и не просто.Вот некоторая схема работы с клиентом, предъявляющим в качестве запроса психосоматический симптом:
Как правило, сутью работы с симптомом является возможность наладить диалог между Я и симптомом и в этом диалоге услышать симптом как один из аспектов своего отчужденного Я и «договориться» с ним.
Клиент договаривается с симптомом быть внимательным к его посланию и даёт обещание выполнить условие, по которому болезнь уйдёт.Геннадий Малейчук |
Наша культура внушила нам, что любовь — это чувство. Но реальность такова, что любовь — это на самом деле действие. Мы постоянно должны доказывать ее на практике. Только так она может жить.
Вот 38 жестких истин об отношениях, которые помогут вам сформировать здоровые от них ожидания.
1. Вы не всегда будете нравиться вашему партнеру.
2. Вы не всегда будете чувствовать влечение к своему партнеру.
3. Иногда вы будете очень раздраженным(-ой).
4. Вы не всегда будете скучать друг по другу, когда на какое-то время вас разлучит расстояние.
5. Периодически вам будет скучно вместе.
6. Вы будете встречать людей, которые, как вам будет казаться, будут «лучше» в разы.
7. Периодически вы будете чувствовать себя очень одиноко.
8. Ваш партнер не является вашим клоном. И примирение с различиями может быть сложным и жестким.
9. Ваше сердце будет то открываться, то закрываться.
10. Иногда вы будете чувствовать себя привлекательной (-ым), иногда — нет.
11. Ваша половая жизнь может быть сложной. Это нормально.
12. Вы не всегда будете хотеть заниматься сексом.
13. Иногда вы можете испытывать к своему партнеру равнодушие.
14. Иногда вы будете казаться друг другу очень связанными вместе. А иногда это чувство будет покидать вас.
15. Настоящая любовь — это борьба, а не только наслаждение.
16. Настоящая любовь включает в себя страх.
17. Страх не всегда выглядит именно как страх. Иногда вам будет страшно испытывать равнодушие, раздражение или безразличие в отношении мужа/жены.
18. Чем глубже любовь, тем сильнее страх.
19. Чем глубже любовь, тем сильнее риск. Это значит, что вы осознаете, что можете его/ее потерять.
20. Иногда в вашей голове будут появляться такие мысли: «Я хочу уйти. Хочу попробовать что-то еще. Хочу попробовать кого-то еще». Это всего лишь мысли. Их появление закономерно и случается со всеми. Но это не значит, что эти мысли верны. Чаще всего, они — порождение страха.
21. Сомнительные мысли (как те, о которых речь выше), как правило, приходят к вам, когда вы в доме одни. Или когда партнер уже спит. Помните: настоящая любовь — это всегда колебания маятника. Сегодня вам кажется, что вы не можете жить без этого человека, а иногда хочется никогда его больше не видеть. Чем больше опыт совместной жизни, тем легче принять реальность и «клетку» под названием «семья».
22. Вы будете удивлены тому, какими трудными порой могут быть переговоры с мужем/женой. Многие люди неизбежно сравнивают свои отношения с отношениями других. Но будьте очень осторожны: все мы выкладываем в соцсети только лучшие моменты жизни. И если ваш друг стал жить с обворожительной девушкой с внешностью, как у Анджелины Джоли, это еще не значит, что у него все гладко и так, как на фото.
23. Конфликты неизбежны.
24. Всегда кажется, что ты лучше/справедливее своего партнера.
25. Вы можете периодически набрасываться и оскорблять друг друга.
26. Иногда вы будете делать друг другу больно.
27. Есть слишком много способов сломать доверие друг друга. Не зарекайтесь.
28. Как бы вы того ни хотели, прошлое вы тоже принесете в свои отношения: боль, детские обиды, боль от прошлых отношений, боль от предательства друзей и подруг. И вы неизбежно будете проецировать эту боль друг на друга. Все мы — всего лишь зеркало нашего внутреннего мира. И в этом зеркале плохого обычно не меньше, чем хорошего.
29. Брак — это еще не все. Он не решает никаких проблем. Вы оба обязаны продолжать расти и развиваться, чтобы отношения становились крепче.
30. После того, как у вас появятся дети, придется привыкать, что как минимум в первые несколько лет не все ваши потребности будут удовлетворены. Чувство любви к детям будет иметь свои приливы и отливы. Динамика в отношениях не всегда одинакова. И дети неизбежно поменяют ваш распорядок дня. Не в вашу пользу.
31. Нет никаких сомнений в то, что жизнь с маленькими детьми — сложная задача. Подождите. Они вырастут. И станет легче.
32. Иногда вы будете чувствовать в себе только ярость, возмущение и чувство, что вас и ваш вклад серьезно недооценивают. Воспринимайте эти мысли как часть духовного роста.
33. Вам придется стать взрослым, серьезным человеком.
34. Иногда вам нужно будет проглотить свою гордость и извиниться первым(-ой).
35. Вы будете пропускать возможности для отпуска. Как только вы двое срастетесь в одну семью, придет понимание, что твердый, устойчивый финансовый фундамент под ногами важнее развлечений.
36. Романтика не обязательно проходит с годами. Надо только научиться поддерживать ее.
37. Вы будете чувствовать себя обиженным(-ой). Придется искать пути исцеления от прошлых обид. Только так ваши отношения могут крепнуть.
38. Вы постареете вместе. Вы станете свидетелями процессов старения. Причем за другим человеком наблюдать значительно проще, чем за собой. У вашей жены рано или поздно появятся складки, обвисшие части тела, рубцы. Это может быть источником горя и разочарования. А может быть источником радости: если, конечно, вы будете праздновать и гордиться тем, как давно уже вместе.
После того, как прочитаешь этот список, становится непонятно, почему вообще люди соглашаются на долгосрочные отношения. Не проще ли быть одной(-му)? Да, это легче, безопаснее и менее рискованно. Но близкие, интимные отношения, возможность любить и быть любимым, — это возможность для вас значительно вырасти над собой прежним.
Отношения — это подарок и привилегия. Которым, однако, не все умеют пользоваться. И главная ошибка большинства людей, которые решают развестись, — в завышенных ожиданиях. И в нежелании поддерживать рост и вкладываться в отношения.
Так что сохраните себе где-то этот список. Пусть он служит вам напоминаем о том, что жизнь — это не идеал. Она — лучше!
В 2002 году мы сделали выдающееся, фундаментальное биологическое открытие.
Оказывается, сознание находится внутри только одной единственной клетки организма. Эту клетку, которая образуется в ходе клеточного деления после зачатия, мы назвали первичной клеткой. Все остальные структуры мозга и тела являются продолжением органелл, находящихся внутри этой клетки. Как если бы эта одна клетка была микропроцессором, а мозг был периферийным устройством, предназначенным для предварительного и последующего процессинга. Проблемы в этой клетке отдаются эхом во всем теле. По сути, эта клетка — шаблон организма. Модель первичной клетки имеет смысл с эволюционной точки зрения. Мы живем в «клетко-центрированном» мире; многоклеточные организмы – это изначально всего лишь одна клетка, которая научилась расширять себя во вне. Это можно сравнить с человеком, одетым в костюм гигантского робота.
Вслед за этим открытием мы вскоре поняли, что все типы психологических травм
вызваны задержкой экспрессии генов внутри этой первичной клетки, а также повреждением гистоновых белков генов, склеиванием цепочек мРНК и рибосом. Наша модель была опубликована в 2008 году во втором томе. Независимо от нас в тот же период доктор Маркус Пембри обнаружил тот же механизм, наблюдая за изолированным сообществом на севере Швеции. Его работа, хотя и посвященная эпигенетической наследственности, красиво подтверждает наши результаты при помощи совершенно другого подхода. Тем не менее, в мейнстримовой биологии еще неизвестно, что эпигенетический механизм также применим ко всем типам травм.
Одно из самых значительных открытий в отношении первичной клетки заключается в
том, что на осознание человеком мира и своего тела накладывается осознание происходящего внутри первичной клетки. Это как фильм со спецэффектами — два очень разных мира, наложенных друг на друга. Как оказалось, это ключ к тому, как возникают психологические симптомы. Биологические проблемы внутри первичной клетки ощущаются как психологические или физические симптомы.
Расширение модели первичной клетки также разрешает одну из самых больших
мистерий нашего времени — как интегрировать существование духовных, шаманских и
психических переживаний с современной наукой. Современная научная парадигма отрицает существование этих явлений, но личный опыт многих людей и огромное количество увлекательных научно-исследовательских работ в этой области показывают, что они на самом деле существуют. В настоящее время среди исследователей в этой области доминирует представление, что неординарный опыт не может быть объяснен традиционной наукой и поэтому должен изучаться отдельным направлением со своими собственными правилами. К счастью, этот конфликт мировоззрений может быть разрешен при помощи нашей «трансперсональной биологической модели». Согласно ей, эти виды опыта всегда имеют физическую, биологическую основу, но внутри первичной клетки. Люди на самом деле «видят», испытывают, получают доступ к биологическим явлениям, которые происходят внутри клетки. Вот почему они не могут быть обнаружены в физическом мире или во время медицинских обследований.
Эта модель также применима и к другим действительно, необычным явлениям,
которые трудно принять, таким как внетелесный опыт, ощущение себя в теле другого человека или животного, шизофренические голоса и т.д. Подобно тому, как вам необходим физический мобильный телефон для подключения к невидимым радиоволнам, биологические субклеточные структуры в первичной клетке позволяют человеку переживать этот необычный опыт.
Люди могут воспринимать события во время регрессии или феномен первичной
клетки двумя различными способами: задействую «биологическое» или «духовное»
видение. Биологическое видение – это то, что вы в сущности ожидаете увидеть, когда
используете свои глаза или смотрите в микроскоп. (Сюда же относится внетелесный
опыт, так как это все еще образы реального мира.) Духовное видение – нечто намного
более необычное. Человек видит на месте биологических структур образы разной
интенсивности и распределения осознанности (наподобие рентгеновской пленки), а не
сами структуры. Этот режим видения также включает в себя наблюдение разных
духовных феноменов (таких как адские миры, кундалини, шнуры и так далее), которые
соответствуют биологической функции или среде в клетке.
Хотя между духовным и биологическим видением можно переключаться, люди
остаются в духовном видении по очень простой причине — оно позволяет избежать
физической боли. Если они переключатся на биологическое видение (и будут «в теле»),
они ощутят боль от травмы или повреждения. К сожалению, духовное видение имеет
большой недостаток – оно не позволяет осознать и исцелить лежащие в основе
биологические проблемы.
Грант Макфетридж «Subcellular Psychobiology»(Субклеточная психобиология)
******************************************************************************
У подлинного счастья не может быть причины.
Спросите у проснувшегося человека: «Почему ты счастлив?»
В ответ вы услышите: «А почему бы мне не быть счастливым?».
Счастье — наше естественное состояние.
Счастье — естественное состояние маленьких детей.
Они счастливы до тех пор, пока их не осквернит тупость человеческого общества и вековых традиций.
Чтобы стать счастливым, делать ничего не нужно, счастья невозможно добиться. Знаете, почему?
Потому что оно уже есть у нас.
Как можно добиться того, чем обладаешь?
Но тогда почему люди не чувствуют себя счастливыми?
Потому что сначала они должны отказаться от своих иллюзий. Чтобы стать счастливым, ничего не надо приобретать, нужно отказаться.
С помощью импринтинга мозга и научения сознание человека настраивается на оптимальное выживание в физическом мире. Выдающийся нейролог ХХ века, гарвардский д-р психологии Тимоти Лири выделил семь типов импринтов (в дальнейшем идею этих импринтов подхватил и развил д-р Роберт Антон Уилсон).
Лири считает, что большим скачком в истории человеческого знания стало открытие последовательного импринтирования нервной системы и выявление следствий двухполушарной асимметрии коры головного мозга.
Человеческая нервная система последовательно проходит семь стадий эволюционного развития. На каждой стадии появляется новый контур нервной системы. Вот эти семь контуров по Т. Лири:
1.Биовыживательный контур, связанный с безопасностью в пространстве.
2.Эмоционально-двигательный контур, связанный со свободой в пространстве.
3.Ментально-манипуляционный контур, связанный с оперированием в пространстве.
4.Сексуально-социальный контур, связанный с родительским статусом и воспитанием детей.
5.Контур наслаждения, связанный с ощущением времени тела.
6.Контур экстаза, связанный с нейрологическим временем.
7.Нейрогенетический контур, связанный с ощущением времени жизни вида.
На каждой хронологической стадии принимается новый импринт [импринт — фиксация, или запечатление, определенной информации в памяти]. Каждый импринт определяет позитивный и негативный фокус для последующего кондиционирования [кондиционирование — формирование, вырабатывание условных рефлексов; обуславливание, закрепляющее импринты активированного нервного контура].
Биовыживательный контур «Мы в безопасности»
Первый нервный контур появляется в течение «критического периода» первых дней после рождения. Биовыживательный контур отвечает за вегетативные жизненные процессы и ориентирован на получение внешнего удовлетворения. Биовыживательный импринт закрепляет понятия «безопасности» и «опасности» во внешнем мире. Первый нервный контур у человека воспроизводит первую филогенетическую стадию в эволюции вида, зачаточную нервную систему одноклеточных организмов, ориентированную на «приближение» или «избегание». Если материнская фигура импринтируется как опасность, все стимулы и раздражители, которые связываются с матерью (и другими людьми), воспринимаются как опасные. В результате возникает устойчивая способность или неспособность взаимодействовать с внешним миром.
Эмоционально-двигательный контур «Мы свободны»
В возрасте с первых недель до одного (трех) лет эмоционально-двигательный контур оказывает посреднические функции при развитии мышечной силы тела и освоении телом гравитации. Импринт движения, мобильности и эмоций возникает тогда, когда мышечное развитие ребенка позволяет ему ползать. Этот импринт фиксирует такое измерение во внешнем мире, как «выше меня» и «ниже меня». Все эмоции — это ни что иное, как варианты последующего эмоционального кондиционирования на двумерную координатную сетку с осями «приближение – избегание» и «выше – ниже».
С филогенетической точки зрения второй нервный контур эволюционировал в ранний палеозойский период (пятьсот миллионов лет назад), когда первые позвоночные и земноводные начали подниматься вдоль вертикали, преодолевая силу гравитации. Способность доминировать, передвигаться и демонстрировать превосходящую силу стала козырной картой выживания.
Таким образом, эмоциональный контур нервной системы человека — это механизм, который включается в работу в чрезвычайных ситуациях. Когда человек действует, руководствуясь эмоциями, он возвращается на самую примитивную фазу животной ярости или ужаса.
Эмоциональный контур работает при посредничестве симпатической, или аварийной, нервной системы, которая оттягивает энергию и сознание от вегетативной парасимпатической нервной системы и от высших контуров. Ощущение страха запускает в работу симпатическую нервную систему, которая интенсивно мобилизует защитное или агрессивное поведение. Люди, которым свойственно проявлять вспышки дикой ярости или же испытывать иррациональные страхи, «нересурсно» импринтированны.
Ментально-манипуляционный контур «Мы в порядке»
В возрасте с (одного) трех до пяти лет ментально-манипуляционный контур оказывает посреднические функции при выполнении филигранных мышечных действий и отвечает за речь ребёнка. Это становится возможным при доминировании коры одного из полушарий головного мозга. Ловкость рук подразумевает преимущественное оперирование правой рукой и контроль со стороны коры левого полушария головного мозга. Мышление — это мысленный разговор, беззвучная речь, бесшумное открывание и перекрывание гортанной щели. Манипуляционный контур импринтируется в тот период, когда ребенок учится говорить и выполнять точные односторонние движения. Импринт третьего нервного контура в сочетании с импринтами первых двух контуров определяет трехмерную модель мышления и шесть способов познания мира:
1) улавливание раздражителей; 2) отторжение; 3) приятие; 4) копирование; 5) связывание; 6) разделение раздражителей.
Кора головного мозга с односторонним доминированием, управляющая ловкостью рук, появилась примерно два миллиона лет назад, когда человечество начало использовать каменные и костяные орудия труда. Этот период считается началом символьной деятельности.
Третий импринт определяет, какая сторона коры, какая рука и какой из шести типов познания мира станут преобладающими. Если окружение чем-то угрожает ребенку и ограничивает его свободу, а родительская модель мышления отвергается, у ребенка импринтируется и развивается недоверчивость, уклончивость и подражательность.
Социально-половой контур «Это хорошо»
Социально-половой контур служит посредником в биосоциальных видах деятельности, связанных с ухаживанием, брачными ритуалами, бракосочетанием, соитием, оргазмом. Импринт четвертого контура возникает в период полового созревания, когда в поведении, мышлении и эмоциях преобладает стремление испытать оргазм. Импринт четвертого контура в сочетании с импринтами и кондиционированными сетями трех первых контуров определяет четырехмерную модель взрослой личности. Импринт четвертого контура стимулируется эндокринным, мышечным и ментальным кондиционированием. После оргазма и оплодотворения этот импринт возвращает и вместе с тем привязывает тело к видам деятельности, которые связаны с витьем гнезда, ответственностью, выращиванием потомства, воспитанием, обучением, ведением хозяйства, взятием под покровительство и разнообразными социальными аспектами ухода за детьми, т. е. обеспечением и сохранением общественной среды, необходимой для выживания потомства.
Лишь первые четыре программы имеют непосредственное отношение к борьбе за выживание; в совокупности эти программы определяют модель личности взрослого человека (которая, по выражению д-ра Лири, представляет собой личиночную стадию эволюции человека), типичного биоробота, жестко зафиксированного в западне заданных рефлексов. Три другие программы, как считает Т. Лири, относятся к дальнейшей эволюции человеческого существа. Они связаны с правым полушарием мозга, которое у среднестатистического человека остается практически неосвоенным. К трем последним программам относятся:
Контур наслаждения «Это прекрасно»
— Программа наслаждения, открывающая тело как инструмент наслаждения свободой, когда управление телом становится гедоническим искусством; однако зацикленность на этом контуре может стать «золотой клеткой».
Контур наслаждения отвечает за опыт, регистрируемый внешними и внутренними органами чувств. Впервые импринт наслаждения возникает при трансцендировании пространственных импринтов и непосредственном восприятии данных чувственного опыта. До сих пор внешние и внутренние органы чувств подают сенсорные сигналы личиночным кондиционированным системам. «На красный свет светофора стой; на зеленый свет светофора иди». В новом состоянии сознания «красное» и «зеленое» воспринимаются как зоны пульсирующей световой энергии, меняющейся по интенсивности, волновой частоте и продолжительности. Глаз «не видит объекты», а регистрирует непосредственный чувственный опыт, не прерываемый деятельностью ума третьего контура. Когда оперирует этот контур, интенсивность ощущений чрезвычайно возрастает. Это — форма восприятия мастеров дзэн-буддизма, художников и курильщиков марихуаны.
Переход к «безмолвному полушарию» подразумевает разрушение закрепленных на уровне условных рефлексов ценностей. Кажется, что сознание вторгается во все запретные и опасные сферы. «Кора «нового» полушария так же реальна и не возделана, как «новый» свет Колумба», — пишет Т. Лири. Радостное управление телом становится гедоническим искусством.
Каждый из четырех первых типов импринтов привязывает нервную систему к определенным внешним стимулам, которые регистрируются (или ассоциируются) как «положительные». Подобное пристрастие к внешним стимулам возникает в контуре наслаждения. Некоторые специфические органы чувств могут зациклиться на стремлении постоянно испытывать наслаждение. Склонность предаваться чувственным удовольствиям повышается из-за характерной особенности пятого контура продлевать эротические ощущения. С точки зрения гедонической инженерии слияние мужчины и женщины — это наивысшее полиморфное наслаждение. Тантра — это древняя восточная форма ритуального и стилизованного контакта, при котором все органы чувств мужчины соединяются с такими же воспринимающими органами чувств женщины. Тантрическое слияние превращается в процесс отодвигания оргазма и продления многоканального сенсорного обмена. Когда восторженное слияние сопровождается гармонией сексуальных ролей, интеллектуальной стимуляцией, эмоциональной синхронностью и взаимно ощущаемой биологической безопасностью, формируемая при этом капсула времени двух пятиконтурных партнеров становится наилучшим транспортным средством для проникновения в реальность нейрологического времени.
Контур экстаза «Пора»
— Программа экстаза запускается, когда нервная система освобождается от диктата тела и осознает лишь свою деятельность (мы, с точки зрения Лири, — это наши нервные системы); нервная система впадает в экстаз, наслаждаясь интенсивностью, сложностью и новизной информационного обмена нейрологическими сигналами.
Контур экстаза — это нервная система, которая освободилась от диктата тела и осознает лишь собственную деятельность. Нервная система в буквальном смысле импринтирует саму себя: сознание полностью состоит из нейрологических сигналов.
Штаб-квартира нервной системы располагается в головном мозге. Человеческая жизнь измеряется временем жизни нервной системы. Мы — это наши нервные системы. Тело — это транспортное средство. Нервная система — это водитель транспортного средства.
Как предполагает Лири, появление нейрологического человека — это квантовый скачок, сравнимый по масштабу с превращением руки в орудие труда. Однако подлинный нейрологик должен быть свободным от плена низших контуров. Автор убежден (и это положение имеет фундаментально онтологическое значение), что одновременная, ускоренная, постоянно изменяющаяся панорама нейрологических сигналов может быть уравновешена слиянием мужчины и женщины на всех уровнях, но особенно на уровне пятого контура. Без надежного сенсорного и соматического энергетического обмена (любви) шестой контур ощущает реальность как сплошную мешанину из миллионов случайных сигналов. Чтобы тело не превратилось в пластмассовую игрушку с электрическим заводом и марионетку, управляемую кукловодом (т. е. низшими контурами), необходимо эротическое, чувственное, любовное слияние. Только отсюда, как говорит Т. Лири, может начаться поиск высшего самосознания.
Нейрогенетический контур «Мы отправляемся домой»
— Высшая программа, по Тимоти Лири, реализуется тогда, когда сознание ограничивается исключительно «пространством» нейрона, куда втягивается сознание. Центр синтеза памяти нейрона ведет диалог с кодом ДНК внутри ядер клеток, от чего, к примеру, возникает эффект переживания «прошлых жизней», то есть идет процесс чтения генетической информации.
Нейрогенетический контур анатомически локализован в нейроне, отвечая за взаимодействие между ядром клетки (ДНК) и структурами синтеза памяти в нервной клетке. Седьмой контур активизируется при осознании процесса «смерти», когда сознание отключает пространственные импринты, тело, саму нервную систему и концентрируется на приеме метавидовых сигналов от кода ДНК.
Когда телу грозит смерть, в нервной системе вспыхивают сигналы тревоги. Когда поступающая информация указывает на неизбежность наступления смерти, нервная система блокирует пространственные импринты, закрывает внешние сенсорные и соматические приемные центры и начинает полностью отключаться.
В этот момент нервная система оперирует на уровне шестого контура. Каждый человек в момент смерти переживает экстаз (экстаз буквально переводится как «выход наружу»).
Судя по стрелкам часов, нейрологический экстаз смерти длится не более пары минут. Но по субъективным ощущениям он длится миллионы лет. Импринты первых четырех уровней с их кондиционированной «зверино-ассоциативной» хронологией отключаются. Время тела останавливается. Нервная система обретает свободу и способна настроиться на собственный ритм, синхронизируясь с сотнями миллионов сигналов в секунду. Доктор Лири говорит: «Когда человек отбрасывает все ощущения и мыслит так, как мыслит его генетический код, он достигает третьей степени временного сознания. Он награждается дипломом седьмого контура. Он становится всей жизнью. Это подразумевает нейрологическую способность приостанавливать действие личиночных импринтов, добровольно и избирательно блокировать включение собственных капсул памяти, трансцендировать условные рефлексы, связанные с социальной ролью, и превращаться в агента эволюции, путешественника во времени, мыслящего и ощущающего, как сам код ДНК».
В чем смысл последующих импринтов (по Т. Лири).
Импринтирование и кондиционирование, по мнению Лири, фокусируют сознание на одном заурядном фрагменте из бесконечного диапазона потенциальных когнитивных возможностей, которыми обладает мозг, — биокомпьютер из двадцати миллиардов биоэлектрически взаимосвязанных клеток.
За умелое пользование правой рукой нервная система вынуждена проявлять жертвенность. У человека, свободно владеющего правой рукой, преимущественно развито левое полушарие головного мозга. Такой человек кондиционирован игнорировать деятельность правого полушария мозга. Большую часть времени он вообще его не использует.
Любопытно вот что: из-за правостороннего импринтирования и кондиционирования вторая половина нервной системы не попадает в сферу деятельности сознания. Когда кондиционированные синаптические контуры разрываются, сознание перестает быть фиксированным. Оно вырывается из плена повседневного давления социальной, ментальной и эмоциональной жизни. Сознание освобождается и способно познавать некондиционированные измерения «безмолвного» правого полушария.
Таким образом, Лири подчеркивает, что существование и поддержание импринтов (по крайней мере, 4-х первых типов) происходит при функциональном доминировании левого полушария над правым (у правшей). И выход за пределы импринтов означает правополушарную активацию.
Когда четыре первые типы импринта трансцендируются, знанию открывается доступ к зонам нервной системы, которые обычно заблокированы.
Подключение к «безмолвному полушарию» знаменует переход на новую эволюционную стадию развития. Причем этот переход сопровождается столь глобальной трансформацией, что заслуживает названия «метаморфоз». Нейрологический метаморфоз открывает возможность для активизации новых контуров, которые реализуют более сложные формы сознания и передачи информации.
Как считает Т. Лири, первые четыре импринта занимаются освоением пространства. Три последующих импринта вместе с кондиционированными сетями занимаются освоением времени.
Время, которое ощущает наша нервная система, измеряется по 1) интенсивности сигнала; 2) качеству сигналов (частоте и форме); 3) продолжительности сигналов (скорости изменения).
Следует особо подчеркнуть, что временное сознание не оперирует полярными и ценностными категориями пространственного сознания. Для временного сознания нет понятий левого и правого; нет ни принуждения, ни беспомощности; нет конкуренции, нет слов, стремлений, страхов, неудач, достижений, опасностей; нет бесконечных желаний, нет подавления. Есть лишь простая энергия различной интенсивности, продолжительности, формы и качества: сигналы продлеваются, изменяются, выбираются, а потом гармонизируются и используются для обогащения поляризованного опыта пространственного сознания.
Цель пространственного сознания — выживание в пространстве.
Цели временного сознания — существование во времени, гармонизация интенсивности, качества, продолжительности и формы полученной энергии для расшифровки временных сценариев, закодированных в нервной системе и ДНК.
Можно говорить об этике пространства и эстетике времени: освоении пространства и растяжении или сокращении времени. Четыре пространственных импринта подчиняются законам физики Ньютона. Три «временных импринта» подчиняются законам физики Эйнштейна, как доказывает в своих книгах «Семь языков Бога» и «Психология будущего» Тимоти Лири.
Д-р Уилсон выделил восемь программ сознания. Первые семь практически совпадают с контурами, описанными Тимоти Лири. Уилсон добавил еще один контур — метафизиологический. Кратко описание Уилсоном импринтов можно свести к следующему.
Оральный импринт. Поскольку питание для появившегося на свет млекопитающего (в том числе и человека) связано с матерью как первым источником питания, а точнее — с материнским соском, первая биопрограмма получила название «оральная». Мать — это для млекопитающего теплое, уютное, безопасное место. Поиск такой комфортной и безопасной зоны запрограммирован у новорожденного на уровне ДНК. Многое в дальнейшем поведении примата зависит от того, при каких условиях протекает первое импринтирование. По мере роста младенца и все большего отдаления от соска, область вокруг матери (зоны безопасности и источника питания) расширяется. В зависимости от того, какой будет эта зона — враждебной или дружелюбной — во многом зависит программирование поведения труса или храбреца (с различными вариациями и оттенками), то есть будет определена наступательная или отступательно-оборонительная стратегия выживания в физическом мире.
Территориально-эмоциональный импринт (программа соперничества). Вторая биопрограмма, вероятно, связана с таламусом («задним», «старым мозгом») и мышцами. Запуск этой программы осуществляется на стадии процесса обучения прямостоянию и ходьбе, а следовательно, освоению территории и утверждению своего статуса в среде соплеменников. Опять-таки, в зависимости от событий окружающего мира, этот импринт определит сильную (доминирующую) роль (статус) альфа-самца либо роль слабого, притесняемого в стае (семье) неудачника. Причем оба типа поведения, в зависимости от обстоятельств в период импринтной уязвимости, определяются интересами выживания. Если примату в условиях враждебной среды оказывается более «выгодным» поведение подчиняющееся, то и в дальнейшем он будет проигрывать свой «успешный» сценарий поведения. Напротив, в случае удачи в агрессивно-наступательной политике и побед в сражениях за территорию, признание в стае закрепится стратегия альфа-самца. Благодаря этой биопрограмме, примат выясняет, какие силы действуют в иерархии его сообщества: кто сильнее его, кто слабее, кому надо повиноваться, а кого можно подчинять и эксплуатировать самому.
Семантический, вербальный импринт. Импринтные участки третьей программы расположены в коре левого полушария и связаны с тонкими мышцами гортани и правой руки. От этой биопрограммы зависит способность к распознаванию символов и, следовательно, речь и мышление. Благодаря этой программе, человек учится коммуникации посредством знаков и осваивает житейскую логику: вешает ярлыки на пристрастно воспринимаемый (через программы выживания) мир, а также устанавливает всевозможные отношения между символами. Ментальное конструирование — моделирование и парадигмы — связаны именно с этой программой.
Социополовой импринт. С программой этого типа связаны сексуальные пристрастия, сексуальная, семейная, общественная роли (поскольку любая социальная форма — наследница родового строя) и, следовательно, общественная мораль. Каким будет сексуальное поведение, опять же зависит от обстоятельств данного периода импринтной уязвимости. На генетическом уровне лишь запускается определенная биопрограмма; как она реализуется, зависит от условий окружающей среды. Этот импринт (в случае «удачного» импринтирования) привязывает тело к видам деятельности, которые связаны с хозяйством, ответственностью и выращиванием потомства. Неслучайно практически во всех архаических сообществах половая зрелость совпадает со вступлением подростка в полноценные социальные отношения.
Запуск всех четырех программ у некоторых народов считался окончательным этапом утраты «паранормального» восприятия. Как бы то ни было, к моменту полового созревания человек получает все базовые импринты.
Нейросоматическая (психосоматическая) программа. Для нейросоматического импринта характерно ощущение гедонического «кайфа», чувственного блаженства, космической, вселенской радости, всепоглощающей любви. Многие мистические переживания д-р Уилсон отождествляет с запуском именно этой программы. Шаманизм, элевсинские мистерии, культ Диониса, раннее христианство, гностицизм, тантра и т.д., по мнению Уилсона, обладали техникой трансмутации, т.е. раскрытием пятого контура.
В целом импринтирование пятого контура сопровождается радикальной перестройкой всего организма, который открывается новым энергетическим потокам, что и ведет к новому восприятию действительности, к новой холистической, «пантеистической» (единотелесной, по выражению Е. А. Торчинова) реальности (реальностям). Этот импринт привязан к задней части коры правого полушария и нейрологически связан с лимбической системой (первый контур) и гениталиями.
Лимбическая система (от лат. limbus — край) — сложный набор структур переднего мозга, представленный таламусом, гипоталамусом, поясной извилиной коры мозга и гиппокампом. Полагают, что источником возбуждения для этой системы является гипоталамус. Лимбическая система — основа для возникновения эмоций. Ее функция заключается в мониторинге переживаемого нами опыта и в выделении особо значимых моментов при помощи эмоциональных маркеров, сигнализирующих нам о важности получаемой информации.
Нейрогенетическая программа. Шестой контур мозга, описанный д-ром Уилсоном, в целом соответствует седьмому Тимоти Лири. Эта программа запускается, когда нервная система начинает «слышать» диалог внутри отдельного нейрона в системе нейрогенетических связей. Архивы ДНК при активизации нейрогенетического контура становятся доступными для сознания в виде архетипических образов юнговского коллективного бессознательного, памяти «прошлых» жизней (отметим, что по генетической линии). Генетические архивы содержат информацию, начиная со времен зарождения жизни и включая планы будущей биологической эволюции. Уилсон отождествляет с этим контуром «филогенетическое бессознательное» в трансперсональной теории Станислава Грофа.
Отметим лишь, что теория генетической памяти не может объяснить всего многообразия трансперсональных воспоминаний. По предположениям д-ра Уилсона нейрогенетический контур располагается в новой коре правого полушария.
Программа метапрограммирования. Обычный представитель Homo Sapiens (I – IV контуры) не осознает, что его мировосприятие, его видение и ощущения — результат моделирования его собственного мозга. Он видит бессознательно, механически, считает воспринимаемое им внешним по отношению к себе.
Сознание же, осознавшее свою зависимость от способов восприятия, моделей, парадигм (т.е. всех программ мозга и не только мозга!), понимающее относительность этого восприятия (и данной реальности), а также готовое и способное к самоперепрограммированию, — результат запуска контура метапрограммирования. Когда освоен контур метапрограммирования, человек освобождается от единственной реальности, в которой он был заточен. «Душа» (Сознание) этого контура — суть «Творящая пустота», принимающая в себя сознания всех предыдущих контуров; зеркало, меняющее угол отражения; инструмент, изобретенный вселенной с целью увидеть саму себя (хотя с тем же успехом можно сказать, что Сознание само творит вселенную). Структурирует ее, чтобы познавать и получать опыт самого себя через свое творение, самообъективацию (на манер Гегеля с тем разве что отличием, что, в отличие от гегелевской модели, процесс этого творчества бесконечен и неисчерпаем). «Я» и «Мой мир» становятся единым целым. «Сознание и его функционирование идентичны».
Предположительно локализация контура метапрограммирования — лобные доли головного мозга.
Подведем итог краткому описанию высших контуров (импринтов) по Лири-Уилсону.
Очевидно, что Лири и Уилсон не преодолели «компьютерного» видения мира. Но все же, несмотря на кибернетичность и даже материалистичность в таком понимании человеческого сознания, компьютеризированное восприятие сознания (души) человека — это всего лишь метафора (на что неоднократно обращает внимание д-р Уилсон). Метафора — это и тогда, когда Лири утверждает, что сознание — это энергия, Дух, Бог, информация, интерпретируемая (расшифровываемая) системой (структурой, формой, компьютером, контуром, программой). И тогда это лишь метафора, когда Уилсон видит в сознании «зеркало» мозга. Это всего лишь модели. В воззрениях Лири-Уилсона существует определенная тенденция в спиритуализации энергии. Энергия, интерпретируемая системой, больше напоминает Дух, обретающий свое Сознание (сознания) в разумно (программно) оформленной материи. Ведь для работы обычного компьютера, помимо программиста, программного и аппаратного обеспечения, также необходимо и электричество.
Налицо некоторое противопоставление духа (души) разуму и материи (т.е. физической структуре, организованной материи). Идеи противопоставления души телу (вплоть до восприятия тела как темницы для души в орфико-пифагорейской традиции, а потом в неоплатонизме, гностицизме и т.д.) не могли вытеснить идеи душевно-телесного единства, получившего свое развитие в пантеистических идеях Нового времени, а затем и в русской религиозной философии. И в этом контексте античные суждения о душе (Гиппократ, Гален и т.д.), представляющей собой пневму, циркулирующую по телу, вполне согласуются с моделями Лири-Уилсона.
По мнению Лири-Уилсона, в обычном состоянии мы обусловлены исключительно первыми четырьмя программами: биовыживательными потребностями, эмоциональными играми, дающими статус в социуме, условными правилами игры нашей культуры и сексуальным удовлетворением. Эти импринты не позволяют нам получать другие потенциально доступные сигналы и удерживают нас в границах одной, скажем, не слишком живописной реальности. Возможность стирания и перепрограммирования прежних программ настраивает на другие модели реальности и как следствие — открывает доступ к новым сигналам, которые обычное сознание относит к паранормальным или вовсе нереальным феноменам.
Итак, с помощью воздействия на мозг можно переделывать, обновлять, сужать и расширять сознание. С точки зрения Лири-Уилсона, в целом функция нервной системы заключается в том, чтобы фокусировать, избирать и сужать; импринты (биопрограммы) определяются строго на основе принципа выживания в физическом мире, и человек становится своего рода пленником этих структур. Все, что не связано, а тем более разрушительно для программ выживания воспринимается биологическими организмами как бесполезное и вредное. Любое несанкционированное выживанием воздействие (будь то философия, подрывающая основы бессознательной вовлеченности в процесс физического существования, или химические вещества, определенный спектр электромагнитных волн, религиозный мистицизм и т.д.) должно быть нейтрализовано любым способом.
Р. Дилтс пишет: «В работе, которую я проводил с Тимоти Лири, мы фактически работали с эволюционной моделью. Существуют определенные периоды времени, когда у людей развиваются такие убеждения».
Определенные типы импринтов связаны с определенными вопросами, которые можно проследить по определенной эволюционной последовательности. Данная последовательность есть нечто весьма близкое иерархии потребностей Маслоу, но имеющее при этом некоторые важные отличия.
Первая стадия включает в себя импринты на уровне биологического интеллекта, который связан с выживанием (Могу ли я выжить?). Как ребенку вам необходимо прежде всего научиться управлять своими основополагающими «биологическими» функциями. Даже простейший организм должен научиться выживать.
Вторая стадия включает в себя эмоциональные импринты (К кому я отношусь? С кем я связан? какова моя территория?).
Третья стадия включает с себя развитие умственных импринтов: (Умен ли я? Умею ли я мыслить? Способный ли я?). Данная стадия в какой-то мере имеет дело со способностями. Она включает в себя развитие навыков понимания символов и эффективной их обработки.
Четвертая стадия включает в себя социальные импринты (Какова моя роль по отношению к другим?).
Пятая стадия.
После этого вы достигаете стадии, на которой у вас развиваются эстетические импринты. Именно здесь вы начинаете осознавать истинную меру вещей и, наконец, приобретаете способность воспринимать красоту и форму (Что является прекрасным? Что доставляет удовольствие?).
Шестая стадия.
И наконец, наступает стадия, когда вы развиваете импринты на метауровне, которые можно назвать духовными импринтами или импринтами на уровне идентичности, когда вы возвращаетесь назад и начинаете обращать свое знание на все предшествующие стадии (Благодаря чему я таков, каков я есть? Каковы пути к самосовершенствованию?).
О том, что нам хорошо бы знать о психотерапии, рассказывают клинический психолог из Колорадо Стефани Смит (Stephanie Smith), клинический психолог, профессор Фуллеровской школы психологии Райан Хоуэс (Ryan Howes) и помощник исполнительного директора по исследовательской работе Американской психологической ассоциации Линн Бафка (Lynn Bufka).
Не рассчитывайте услышать от него, что вам нужно развестись или уволиться с работы, и тому подобные рекомендации. «На самом деле наша работа в том, чтобы помочь человеку лучше узнать себя и начать думать иначе, вести себя иначе, иначе смотреть на мир, – говорит Стефани Смит. – А вовсе не в том, чтобы давать советы».
Конечно, психотерапевт может рассказать вам о стратегиях, помогающих справляться с такими проблемами, как депрессия, тревожность, биполярное расстройство. Но в том, что касается решений, определяющих вашу жизнь, он выступает скорее как помощник. «Неужели вы идете к психотерапевту для того, чтобы передать ему власть над собой? Или все-таки вы хотите обрести власть над собой?» – спрашивает Райан Хауэс.
«Я бы никогда не доверился психотерапевту, который не проходил психотерапию», – говорит Хауэс. Большинство психотерапевтов проходят свою психотерапию, может быть, не постоянно, а время от времени, на том или ином этапе своей карьеры.
«Это одно из самых распространенных заблуждений, будто клиенты психотерапевтов – это только люди с психическими расстройствами, – объясняет Хауэс. – Клиенты приходят к нам с самыми разными проблемами, отнюдь не связанными ни с каким диагнозом. Впрочем, если расстройство все же диагностировано, вам нечего стыдиться, точно так же, как вы не стесняетесь рассказывать врачу о любых других проблемах со здоровьем».
Когда человек переживает внутреннюю борьбу, однако еще не истощен ею, он обычно не видит смысла обращаться к психотерапевту. «На самом деле, если вы чувствуете, что увязли в проблемах и не можете с ними справиться, если вы подавлены, есть резон проконсультироваться со специалистом», – уверена Линн Бафка.
«Конфиденциальность – это правило номер один, – говорит Райан Хауэс. – Я быстро потеряю свою лицензию, если начну обсуждать своих клиентов со знакомыми или родными». Впрочем, психотерапевты могут обсуждать некоторые случаи в узком кругу коллег, которым доверяют. «Мы устраиваем такие встречи регулярно, кто-то раз в неделю, кто-то раз в месяц, – рассказывает Смит. – Рассказываем о трудных случаях, выслушиваем мнение коллег. Но никакой информации, позволяющей идентифицировать клиента, мы не сообщаем».
«Это было бы нарушением границ и принципа конфиденциальности», – объясняет Смит. Они работают с той информацией, которую вы им преподносите, и не будут спрашивать, как вы объясните «ту картинку» в соцсети, которую вы запостили на днях. «Я никогда не буду «гуглить» в поисках информации про клиента, мой принцип – процесс терапии ограничен пространством моего кабинета», – подтверждает Хауэс.
У вас свидание в ресторане, и за соседним столиком вдруг оказался ваш психотерапевт. Можете не бояться, что он подойдет и скажет: «Добрый вечер! Рад видеть, что вы в порядке!» «Психотерапевт не должен показать, что знаком с вами, если вы сами не сделаете первый шаг. Но и в этом случае он не раскроет окружающим, что является вашим психотерапевтом, если вы сами не скажете об этом», – объясняет Линн Бафка.
«Самый известный, самый авторитетный психотерапевт в мире не поможет или мало поможет вам, если вы с ним не будете совпадать, – говорит Смит. – Совместимость – один из главных факторов успеха. Как показывают исследования, она даже важней, чем метод терапии, квалификация терапевта, продолжительность терапии и прочее».
Как понять, что вы нашли «своего» терапевта? «В этом случае вы будете чувствовать, что вас слышат, понимают, уважают, принимают и вы в безопасности. Хотя сам по себе процесс психотерапии может быть нелегким», – объясняет Линн Бафка.
Порой, отправляясь к психотерапевту, клиенты думают, что все, что от них требуется, это посещать сеансы. Примерно так, как они приходят к врачу с жалобами на сильный насморк и уходят с рецептом на антибиотик. «Если человек приходит к нам с установкой «решите мои проблемы», он будет сильно разочарован», – говорит Хауэс. Психотерапия невозможна без сотрудничества клиента и терапевта, пассивное ожидание результата ничего не даст.
«Нередко люди полагают, что психотерапевты обладают способностью читать в душе клиента. Но это не так, – предупреждает Линн Бафка. – Мы получили специальное образование, у нас есть определенное понимание человеческой природы, поведения, эмоций, и с помощью этих знаний мы можем анализировать ситуацию, в которой оказался наш клиент. Мы не можем волшебным образом заглянуть в его душу, понимание – это процесс».
Принимать по несколько клиентов в день, помогать им справляться с тяжелыми переживаниями и травмами – все это требует больших душевных затрат. «Да, когда ты час за часом, день за днем вникаешь в человеческие драмы, потом порой не хватает сил на собственную семью, – отмечает Стефани Смит. – Но с этим можно научиться справляться».
«Мы профессиональные хранители секретов, – говорит Хауэс. – Со временем этот груз начинает давить все больше. Поэтому нам тоже нужны свои конфиденты, с которыми мы можем откровенно поговорить».
И тем не менее они чувствуют большое удовлетворение от своей работы. «Я вижу, что психотерапия работает. Клиенты обретают новый взгляд на вещи, новые способы действовать. Они начинают лучше справляться с жизнью, будь то сфера отношений или работы», – говорит Бафка. «Я просто люблю людей, – признается Стефани Смит. – Мне нравится глубже понимать их, вот и весь мой секрет. Для меня они бесконечно интересны». «Я с восхищением наблюдаю внутренний рост своих клиентов», – добавляет Хауэс.
Проблема взаимоотношений взрослых детей с родителями встречается в психологической практике часто.
Не удается установить нормальные отношения с мамой, которая бесцеремонно вторгается в семью своей дочери, пытаясь навести правильный, по ее мнению, порядок. Еще хуже, когда на одной территории живут несколько поколений, которые не могут нормально взаимодействовать между собой.
Любовь и ненависть в таких семьях тесно переплетены, спутаны в клубок, который нелегко распутать. Всему виной незаконченная сепарация.
Сепарация — это отделение родителей и взрослых детей. Формально они взрослые, а психологически во взаимоотношениях мало что поменялось с подросткового, может быть, даже детского возраста.
Процесс сепарации начинается с момента рождения. С детьми много хлопот. Им все интересно, они все время норовят куда-то залезть. Ответственность за ребенка и страх не уследить, неверие в собственные силы рождают тревогу. Чтобы с ней справиться, мама старается ограничить ребенка: не ходи туда, не лезь, не бери это. Ребенок получает послание: «Мир опасен, ты должен быть рядом».
Вместо изучения как все устроено, ребенок прячется за маму, а ей так спокойнее. Естественный процесс развития самостоятельности ограничивается.
Новый период в жизни, например, подростковый возраст, заставляет расширять свое присутствие в социуме. Недополученные навыки самостоятельности проявляются трудностями в школе. Активная помощь родителей с домашним заданием и всеобщий контроль не позволяют ребенку почувствовать ответственность за процесс. Он не столько занят учебой, сколько пытается порадовать родителей хорошими оценками или обезопасить себя от их гнева при неудаче.
Часто причиной контроля является повышенная тревожность, которая возникает из-за неблагополучия в отношениях супругов. Тревожность сопровождает родителя (обычно маму) в неполных семьях.
Со временем ребенка все сложнее контролировать. Круг его интересов расширяется, а родители привычно пытаются за всем уследить. При этом они не доверяют ребенку, тоже по привычке. Подросток бунтует против недоверия, против неоправданных ограничений. Конфликт сказывается на успеваемости, приводит к девиантному поведению.
Вместо сотрудничества — борьба, вместо помощи — указания и претензии.
Все это только ухудшает семейный климат.
Девочки в таких семьях, устав от конфликтов, пытаются убежать от родителей замуж. Это обрывает сепарацию, не завершая ее. Дочь все равно эмоционально зависима от матери, тем более, что обычно та старается активно участвовать в ее жизни. Эта активность направлена против мужа, потому что он является соперником за влияние. Не потому ли столько анекдотов про тещу и зятя?
Впрочем, все это относится в равной степени и к мужчинам, маменькиным сынкам, которых делят мама и жена. Взрослый ребенок мечется между двух огней, ухудшая отношения с обеими сторонами, мучаясь чувством вины.
В нормальном процессе зрелая личность автономна, у нее сформирована «Я» концепция, и свои отношения с людьми человек строит на этой основе.
Термин «эмоциональный разрыв» ввел Мюррей Боуэн, автор теории семейных систем, один из основателей семейной терапии. М. Боуэн определял степень автономности или дифференцированности личности по ее способности отделять мыслительный процесс от эмоций. Иными словами, уровень сформированности личности определяется тем, в какой степени реакциями человека управляют его эмоции.
Эта способность во многом определяется родителями. Каждая мать знает, насколько маленький ребенок зависим от ее состояния. У них одно эмоциональное поле. В процессе взросления ребенок учится управлять своими эмоциями, разделять свои эмоции и эмоции родителей. Незаконченная сепарация оставляет процесс формирования личности незавершенным. Отсутствие самостоятельности, эмоциональное переплетение с родителями мешает осознанию своей уникальности.
Поиск партнера, без которого жизнь не в радость — это все про незаконченную сепарацию. В браке взрослый ребенок ищет в партнере такую же эмоциональную связь. У него не сформирован новый опыт. Отсюда детские механизмы взаимодействия в паре: заслужить одобрение, подстроиться под настроение, чувствовать так же, как партнер. Человек стремится в эмоциональное переплетение, которого он лишился, убежав от родителей, и не получает этого. Брак распадается или продолжается с эмоциональными мучениями.
Не понятно, как можно иначе. А иначе — это когда партнерские отношения связывают две автономные личности, и у каждой есть право на собственные эмоции, которыми можно поделиться.
Ребенок зависим от родителей. Ему нужно тепло, участие и принятие. Оно нужно и взрослому, но это другой уровень взаимодействия для успешного движения по жизни. Детско-родительские отношения не предполагают равенства. Оно наступает, когда ребенок вырастает. Тогда это два взрослых близких, которые проявляют заботу друг о друге, уважая личное пространство каждого. При таком взаимодействии оба довольны и живут своей жизнью здесь и сейчас, каждый в своем возрасте, в соответствии со своими потребностями.
Здесь и сейчас, а не там и в прошлом. Тогда нет почвы для бесконечных выяснений отношений. А это совсем другое качество жизни даже для пожилого человека.
Помимо «залипания» существует и другой полюс незаконченной сепарации. Недостаток любви и внимания, ощущение своей брошенности, ненужности, обусловленность хороших отношений заставляет ребенка активно искать заботу, доказывать родителям свою «хорошесть». Бесплодная погоня за принятием, которая продолжается во взрослой жизни. Возвращение детских переживаний не дает сосредоточится на текущей жизни.
Такой человек не умеет выстраивать близкие отношения. Он боится раскрытия перед другим, родители всегда были эмоционально далеко, и общение сводилось к обсуждению и выполнению каких-то функций. Движение навстречу ассоциируется с незащищенностью. Потребность в близости и страх перед ней составляют внутренний конфликт со всеми вытекающими отсюда страданиями.
Незаконченная сепарация является отличной почвой для формирования зависимостей различного рода, любовной в первую очередь.
Самостоятельность — это не просто отделение от родителей, это способность индивида самостоятельно принимать решения и отвечать за них, это отличает взрослого от ребенка. К сожалению, родители сами иногда так и не становятся взрослыми в полном смысле слова.
Когда мать всю жизнь посвящает ребенку, она демонстрирует ему паттерн поведения, в котором «спаянность» является основой. Процесс воспитания всегда осуществляется на собственном примере, это передается детям. Так возникают сценарии, которые повторяются из поколения в поколение. Жизнь дочери поразительно совпадает с жизнью матери, собственная дочь с большой долей вероятности рискует все повторить.
Взрослый человек имеет больше ресурсов, чем ребенок. Он, в основном, финансово независим, чаще всего живет отдельно от родителей. Он способен переосмыслить многие аспекты с позиции взрослого человека. Опыт таких отношений у него уже есть, на работе он вынужден взаимодействовать из взрослой позиции. Все это можно использовать в перестройке отношений с родителями.
Важным моментом выхода из эмоциональной зависимости является преодоление страха перед реакцией родителя. Нельзя отвечать за эмоции другого, даже если это мама. Это вопрос личных границ. Наличие таковых у детей не принимается в расчет. Умение их выстаивать является первым шагом к завершению сепарации. Трудность в том, что ограничение самостоятельности ребенка лишает его постепенно приобретаемого в нормальном процессе опыта. Во взрослом состоянии за него приходится платить больше.
Осознание и принятие того, где сейчас находишься — необходимое условие любых изменений, это вообще начало процесса. Терапия заключается в стимулировании автономности, в освоении навыков самостоятельной жизни, в первую очередь в эмоциональной сфере.
Конечно, это не просто. Необходимо новое понимание того, что происходит не только в отношениях с родителями, но и в отношениях вообще. Надо еще простить и отпустить множество детских обид, а порой и откровенных издевательств, полученных от близкого человека. Часто речь идет о травмах, полученных в детстве и юности.
Как себя вести с мамой, которая в силу возраста и других причин уже не способна перестроиться? Общаться разумно не получается, а жесткий отпор тормозит чувство вины, которое мама активно стимулирует. Внутренний конфликт продолжается на новом уровне. Простые советы взрослеть не работают, потому что вроде и взрослая, вот только мама это не понимает, а попытки доказать заранее обречены. Всему свое время. Родители перестраиваются легче в активном возрасте, есть возможность сосредоточиться на других сферах жизни.
Результатам переосмысления своей позиции в отношениях с родителями является изменение стиля общения. Детская модель поведения включает оправдания, излишне эмоциональную реакцию на несправедливые претензии и некорректное вмешательство.
Раздражение, доказывание своей правоты, попытка обязательно донести и изменить отношение — к такому поведению родители привыкли. Оно происходит от неразделенности личностных реакций, как в детстве, когда это нормально.
Общение из взрослой позиции включает спокойную дискуссию, уверенное объяснение своей позиции, способность слушать. Это непривычно и может вызвать недовольство и обиду, но оно станет сигналом к пересмотру отношений родителя к взрослому ребенку.
Речь здесь не идет об игнорировании интересов родителей или прекращении общения с ними. Наоборот, стоит проявлять заботу и уважение. Разница в том, что это взаимодействие взрослых людей.
Нельзя требовать перестройки отношения родителей, пока сам взрослый ребенок не перестроит свое отношение и поведение. Правильно посланный сигнал обязательно будет услышан. Не всегда реакция на него бывает приятной.
Степень личностного развития родителей тоже бывает разной. Они могут так и не смириться с тем, что ребенок вырос. Ничего не поделаешь, нельзя заставить человека поступать так, как хотелось бы. Но главное состоит в понимании собственного выбора.
Не должно быть иллюзий. Сепарация не решит все психологические проблемы человека. Она не отменяет личностный рост (хотя это выражение кажется слишком общим, потому как мало что выражает — лучше говорить о повышении осознанности и успешной адаптации человека в разных сферах жизни). Проблемы, заложенные в детстве, могут еще долго отзываться и требовать своего решения. Но все это невозможно без психологического отделения от родителей.
Сепарация сильно влияет на качество жизни во всех сферах.
Она определяет уровень автономности личности, ее способность нормально функционировать в семье, в обществе. Она позволяет нормально воспитывать собственных детей, освобождая их от груза наследственных проблем. Все получают разное воспитание. Но это не значит, что человек обречен воспроизводить родительские модели поведения.
Начало самостоятельной жизни — это повод задуматься о себе, как о личности. Детство однажды кончается, хорошо бы заметить это вовремя.
Евгений Чвалун
«Я постоянно сталкиваюсь с жестокими мужчинами». «Я выбираю друзей, которые меня предают». «Я раздражаюсь по пустякам»… Повторение жизненных сценариев – исходная точка любого терапевтического пути или шага в личностном развитии. Осознать это обстоятельство, мешающее нам двигаться вперед, уже значит увидеть возможность перемен. Но это нелегко, поскольку мы вынуждены смириться с мыслью, что в нас против нашей воли действует некая сила и что нам нужна помощь , чтобы с ней справиться. Вы готовы, со своей стороны, признать свою беспомощность и уязвимость?
Переложить вину за свое неблагополучие на окружающих или на общество проще, чем признать свою часть ответственности. А ведь чтобы решиться изменить себя, нужно захотеть вновь стать творцом своей жизни, то есть выйти из роли жертвы. А также признать, что невозможно изменить других, как, впрочем, бессмысленно надеяться, что они изменят нас: меняясь под внешним влиянием, мы в лучшем случае адаптируемся, а в худшем – подчиняемся желаниям других. Единственное возможное и желательное изменение – то, которое исходит от нас и направлено на нас самих. Вы готовы перестать жаловаться?
Даже когда мы не удовлетворены или несчастны, нам часто проще продолжать жить, ничего не меняя, чем рисковать все перевернуть. Ведь стратегии сохранения status quo, которые мы применяем, как бы хрупки они ни были, дарят нам комфорт привычного. Осмеливаясь встать на путь изменений, мы решаемся преодолеть страх неизвестности: как я буду жить без этой боли, которая, в определенном смысле, стала уже частью меня? А что я узнаю о себе, о моем прошлом, о моих недостатках? Мы опасаемся, что увидим внутри себя другого человека, в то время как то, что мы там обнаружим, – это и есть мы сами, но в таком свете, с такими мотивами и границами, о которых мы до сих пор не подозревали. Вы готовы выйти за пределы привычного?
Открывая себя заново, мы осознаем схемы, по которым действуем, требования, которым подчинились, мечты и идеалы, которые мы себе навязали, обязательства по отношению к семье и роду, которые мы взялись исполнять. Чтобы стать собой, иногда необходимо нарушить эти обязательства, перестать соответствовать предполагаемым ожиданиям наших родителей, отбросить тот образ себя, который сложился у нас самих и у окружающих, чтобы найти собственный путь самореализации. Вы готовы к таким изменениям, которые кому-то (и вам) не понравятся?
Всякое личностное изменение вызывает изменения духовные, поскольку любые серьезные сомнения в себе влекут за собой новый взгляд на мир. Наши ощущения, наши чувства, наши ценности, наши мнения, наши представления об отношениях – все подвергается ревизии. А ведь эта «революция» не происходит за неделю и бывает очень неспокойной! Она требует вовлеченности, сил, энергии, готовности уступать, одновременно вызывая много сомнений и сопротивления, а порой приводит к изменениям в образе жизни и отношениях с людьми. Вы готовы усомниться в том, в чем вы были уверены?
Психотерапевтическая работа позволяет обнаружить свои скрытые ресурсы, но в то же время и показывает нам наши границы. Мы становимся более сильными, но не всемогущими. Как если бы художник, годами использовавший только три краски, обнаружил, что в его распоряжении имеется целых два десятка: его палитра расширилась, его шансы нарисовать картину своей мечты увеличились, но его навыки и вдохновение все равно имеют предел. Вы готовы узнать свои истинные границы?
Многие пациенты думают, что их задача – дойти до кабинета, а в остальном делегируют ответственность психотерапевту. Но внутренние изменения возможны только тогда, когда мы сами по-настоящему включаемся в работу. Отвага состоит в том, чтобы занять свое место в этом кабинете, который становится пространством именно нашей терапии. Это означает, что мы должны быть бдительными, когда возникает перенос: психотерапевт нам не родитель и не наставник, он просто человек, на которого мы можем опереться, чтобы двигаться вперед. Вы готовы отказаться от пассивной роли?
Пройти «свою» психотерапию – это также означает осмелиться внимательно отнестись к тому, что делает психотерапевт, замечать, когда его действия недостаточно точны или когда работа, по нашим ощущениям, буксует. И, самое важное, решиться сказать об этом. Кабинет – это место, где мы символически учимся: если мы попробуем быть свободными и автономными в рамках психотерапии, нам будет легче проявлять эти качества и в реальном мире, с родителями, начальником, партнером… Окончательная свобода – та, которая позволит нам ощутить, что терапия закончена, и сказать об этом психотерапевту. И положить конец значимым отношениям, которые полны эмоций и имеют свою историю. Вы готовы стать независимыми?
Порой эта обретенная свобода будет подталкивать к тому, чтобы сменить психотерапевта или метод психотерапии: перейти от психоанализа к телесно-ориентированной терапии или к тренингам личностного роста, – все это в определенной степени тоже способ выйти за пределы зоны комфорта. Но внимание: не поддавайтесь искушению стать «серийным» пациентом, «пойти по рукам»! Все эти решения нужно принимать сознательно и обдуманно. Ведь в конечном итоге смелость – это не столько готовность искать приключения на пути перемен, сколько стремление возделывать свой сад, преодолевая периоды нерешительности. Вы готовы продержаться столько, сколько понадобится, и не пытаться сбежать от терапевта и от себя?
|
Юнгианский психолог Энн Магуайр – о том, как наша кожа показывает нам выход из конфликта с собственным внутренним миром. 1. В здоровом состоянии кожа представляет собой в высшей степени стабильный и уравновешенный орган, не причиняющий ни малейшего беспокойства. Она излучает покой и безмятежность. Это обманчивое свойство кожи внушает мысль о ее незыблемом постоянстве. Когда кожа здорова, она тиха, безропотна и не требует иного ухода, кроме ежедневной гигиены. Можно сказать, что она напоминает воспитанного домашнего кота, не доставляющего никаких хлопот своему хозяину. Именно по этой причине большинство людей не придают своей коже должного значения. Но заболевая, кожа становится похожей на взбесившегося кота, который еще совсем недавно тихонько мурлыкал и терся о ногу… Иначе говоря, заболевая, кожа заявляет о себе самым ощутимым образом. 2. Очевидно, что память о событиях жизни не исчезает бесследно и все когда-либо пережитое продолжает существовать. Юнг предположил, что опыт и переживания, которые как будто испарились, сохраняются в смежной с Эго области психики, которую он назвал личным бессознательным. Личное бессознательное вмещает психические содержания и процессы, по какой-либо причине отвергнутые индивидом и вытесненные им из сознания. Это внушающие беспокойство мысли, внутриличностные конфликты, моральные проблемы или неприемлемые эмоции. Та же участь может ждать также и содержания, некогда осознаваемые, но забытые, поскольку в данный момент времени они не являются для индивида существенными. Таким образом, все продукты психической деятельности, не обладающие достаточной энергией, чтобы удержаться в сознании, отправляются в личное бессознательное. 3. Среди всех телесных органов кожа является самым главным индикатором психического состояния человека. Она – своего рода зеркало, в котором отражается любое расстройство психики. Многие поражающие кожу заболевания, как быстротечные, так и хронические, несут уникальную информацию, позволяющую глубже понять процессы, происходящие в психике… Эти заболевания сигнализируют о страхах, тревогах, подавленных эмоциях и говорят о наличии бессознательных комплексов. 4. Человека в состоянии невроза можно сравнить с заколдованным сказочным персонажем, ибо люди, оказавшиеся во власти невроза, страдают от внутреннего конфликта и имеют пагубные склонности по отношению к самим себе и окружающим. Они вынуждены вести себя гораздо хуже, чем могли бы, действовать помимо своей воли под давлением бессознательного. У школьника возникла аллергия на кожаные стельки школьных башмаков, затем развившаяся в жуткую экзему стоп (а стопы находятся в тесном контакте с внешним миром). Таким сверхчувствительным образом мальчик отреагировал на хром, который используется для обработки кожи. Спустя некоторое время выяснилось, что аллергическая реакция совпала с его переходом в следующий класс, где он страдал от тирании учителя. У женщины средних лет возникла аллергическая реакция на дорогие духи в первый же день, когда она ими попользовалась. Немного погодя она сопоставила факты и поняла, что эти духи подарил ей любимый мужчина полгода назад. Они были его прощальным подарком, в тот день он бросил ее самым недостойным образом. И теперь кожа женщины отвергла его подарок, поскольку она сама не смогла смириться с его поступком. Еще одна женщина, прежде имевшая престижную работу в индустрии моды, в силу неудачно сложившихся обстоятельств была вынуждена работать кассиршей в баре, расположенном в центре города, и обслуживать скучных, уставших от жизни клиентов, с тоской ожидая окончания рабочего дня. Когда ее руки покрылись экземой, обнаружилось, что у нее аллергия на никель – металл, содержащийся в монетах, с которыми постоянно приходилось иметь дело ее рукам. Кожа на руках этой женщины отвергла работу кассирши, поскольку она сама не осознавала упорства, с которым ее психика сопротивлялась ее нынешним возможностям и доходам. Экзематозный процесс, начинающийся с появления первичных везикул, представляет собой миниатюрное извержение вулкана. В масштабах человеческого организма он оказывает воздействие, равноценное событию планетарного значения, при котором газы и раскаленная магма высвобождаются из недр земли. Исходя из этой аналогии, разумно рассматривать экзему как извержение подавляемого ранее неосознаваемого психического напряжения. 5. Непрекращающееся психическое развитие имеет жизненно важное значение,поскольку, если не избавляться от устаревших представлений и неактуальных способов адаптации, это грозит энергетическим застоем и даже смертью. Символом же психической адаптации и трансформации, а также эволюции души является сбрасывание кожи… Здесь невозможно не обратить внимание на сходство больного псориазом человека со змеей, пытающейся освободиться от отмершей и ставшей тесной оболочки. Если змее не удастся сбросить кожу, она умрет. Чтобы продолжать жить, ей нужно освободиться. Аналогично пораженная псориазом кожа человека говорит о неудачной психической адаптации. Вероятно, какое-то содержание психики, комплекс или архетип запрудили свободное течение потока энергии либидо, что привело к застою психической энергии и к регрессии. При поверхностном психологическом рассмотрении можно предположить, что человек не предпринял вовремя некий важный шаг из-за лени, нерадивости или страха либо же из-за того, что он вообще не знал о необходимости совершения этого шага. На глубинном же уровне бессознательный мир человека может поведать о том, что болезнь возникла из-за того, что некоторые интеллектуальные, эмоциональные, сексуальные или духовные аспекты его жизни остаются незадействованными, омертвели еще при жизни. Подробнее см. Э. Магуайр «Кожные заболевания – послания души» (София, 2012).
|
Сепарация — экзамен на успешность
|
Сепарация (от лат. separatio — отделение) — уход от объекта или прекращение с ним каких-либо отношений. Сепарация представляет собой процесс, благодаря которому человек приобретает чувство собственного «Я». Ощущает себя самостоятельной и независимой личностью.
«Люди, не прошедшие сепарацию, испытывают большие трудности в создании собственной семьи и в выращивании детей. У таких людей не простроены границы «Я», в каком-то смысле — они скорее части целого – элементы не расчлененной эго-массы многопоколенной семьи. Механизм поддержания слитности – передача тревоги от одного человека к другому, главным образом от матери к ребенку. Когда мать неконтролируемо сливает свою тревогу ребенку, а он, в силу возраста и универсальных способов приспособления к миру взрослых (стремления соответствовать ожиданиям взрослых, физической зависимости от взрослых), берет в себя эту тревогу, тогда и образуется общая эмоциональная система матери-ребенка. Общая эмоциональная система означает, что люди не имеют свободу выбора реакций тогда, когда они вместе, их поведение автоматично. Мама кричит — ребенок обижается. Мама обвиняет – ребенок сердится. Это происходит всегда, независимо от возраста составляющих этой пары. Не понятно, кто что чувствует, мама беспокоится и ребенок беспокоится, при этом им может казаться, что они беспокоятся по разным поводам, на самом же деле один беспокоится, просто потому, что беспокоится другой. На этой основе не может происходить полноценной сепарации.»
Есть мамы, которые не хотят сепарации своих детей. Проще всего восприятие собственных детей такими мамами можно описать одной фразой: они не желают знать, что ребенок тоже человек. Они не в состоянии контактировать со своим ребенком как с равным. Причин может быть несколько:
Высокая тревожность. Жизнь – штука сложная, следовательно, все происходящее – повод для беспокойства, опасений и всяческих дурных предчувствий. В таком полувоенном положении задача матери – ограждать и защищать от всех напастей, а не общаться на равных.
Внушить ребенку мысли о его несамостоятельности, слабости, нежизнеспособности – лучший способ замедлить и отсрочить сепарацию.
Неприятие материнской роли. Такие женщины считают, что быть мамой – очень тяжело; у них регулярно возникают вопросы: а правильно ли я поступаю, что я должна говорить или чувствовать, хорошая ли я мать? Такие мамы не доверяют своему инстинкту, а ждут одобрения или инструкций извне. Тут уж не до контакта с ребенком, тут главное – правильно исполнить возложенные на тебя жизнью обязательства.
Попытка реализоваться в ребенке. Маму не взяли в балетную школу! И она не занималась фигурным катанием! И с музыкой у нее не сложилось! А потом у нее случился неудачный роман! Бедняге ребенку придется испытать на себе всю мощь нереализованных родительских амбиций. Потому что, с момента рождения, он – инструмент материнского морального самоудовлетворения, а не какая-то там отдельная личность.
Проходит процесс сепарации в несколько этапов, важнейшим из которых является подростковый возраст, когда в человеке закладывается фундамент ответственности, формируются волевые качества.
Пубертат — право на ненависть. В подростковом возрасте выплывает наружу все, что было посеяно в раннем детстве — так сказать, пожинаем плоды кризиса трех лет. Если он был пройден успешно, то ребенку достаточно легко заявить родителям, что он уже не ребенок и будет строить свою жизнь, опираясь на свои ценности (которые пока тоже не его собственные, но это не суть важно).
Если же первичная сепарация (кризис 3 лет) не была пройдена, подростку приходится очень непросто, его разрывают на части противоречивые переживания: он очень привязан к родителям и нуждается в них, но что-то сильно не так. Подросток чувствует ненависть к родителям, но редко может ее осознать, не может позволить себе этого. Очень страшно остаться одному, без поддержки, ведь опереться больше не на кого. Именно из-за этого драматичного расщепления возникают такие психические расстройства как панические атаки, суицидальные тенденции (агрессия направляется внутрь из-за невозможности ее выразить), расстройства пищевого поведения, различная психосоматика.
Даже если выражать родителям протест и получается, это еще только половина задачи, и на этом тоже зависают очень многие.
И тогда мы можем наблюдать 30-летних девочек, мальчиков 50-ти лет… Вечно протестующих против всех и вся, идеализирующих и обесценивающих, но не желающих брать на себя ответственность за свою жизнь. «Взрослый» ребенок — увы, не редкость.
Вечный подросток будет реализовывать в первую очередь, свою сексуальность, избегая глубоких взаимоотношений (так называемый «подростковый промискуитет — беспорядочные половые связи), таким образом доказывая свою взрослость и значимость. Отношения с родителями здесь, как правило, остро-напряженные.
Граждане с более ранними нарушениями даже до этого не доходят, предпочитая оставаться в целомудрии при этом компульсивно (навязчиво) повторять, словно убеждая себя и других, как они любят маму и папу.
Но так или иначе, подростковый кризис — это последний шанс отделиться от родителей естественным путем. Затем — только с помощью психотерапии.
Сепарация включает в себя не только взросление, но и особое самоощущение, свойственное самостоятельному человеку. Выделяют несколько типов сепарации, каждый из которых мы должны пройти на пути к окончательной взрослости.
Эмоциональная сепарация. Уменьшение зависимости от родительского одобрения или неодобрения.
Аттитюдная сепарация. Позволяет перестать оценивать себя и все окружающее родительскими оценками, рассуждать в родительских категориях. Это не значит, что в семье непременно должен быть конфликт поколений. Просто подросший ребенок должен перестать смотреть на мир глазами родителей, а начать вырабатывать собственный взгляд, и суждения, основанные на личном опыте.
Функциональная сепарация. Умник со своим уникальным взглядом на мир, сидящий на родительской шее – жалкое зрелище. Функциональная сепарация – это умение обеспечивать себя и существовать физически отдельно от родительской семьи.
Конфликтная сепарация. Способность не чувствовать себя негодяем только из-за того, что ты отделился от родителей, умение жить своей жизнью без чувства вины.
Если все этапы сепарации пройдены успешно, если осуществлены все типы сепарации, то такой человек становится взрослым:
он нравится противоположному полу;
он финансово полностью автономен от родителей;
он активно взаимодействует с социумом, успешен в профессии и в бизнесе.
Сложность с сепарацией, как уже было сказано, в том, что это постоянный процесс. И когда ребенок начинает ходить (а на него шипят: «Не лезь туда, упадешь, будет больно»). И когда деточке не дают завязать шнурки на ботинках, потому что боятся опоздать в детский сад. И когда ребенок заводит неподобающие, по мнению родителей, знакомства (а ему сообщают: «Все равно никто не будет тебя любить, как мама»). Внушить ребенку мысли о его несамостоятельности, слабости, нежизнеспособности – лучший способ замедлить и отсрочить сепарацию. Разнообразие проблем, которые может вызвать симбиоз с родителями, достаточно обширно.
Если этапы сепарации не пройдены, построение зрелых отношений невозможно. Создание семьи — реально, но сложности неизбежны: родительская семья будет незримо присутствовать и пропитывать отношения своим влиянием.
В психологии считается: «Точка роста находится вне зоны комфорта». И действительно: даже для того, чтобы научиться ходить, ребенок должен, в сущности, отказаться от умения ползать. Выйти из зоны комфорта. Для того, чтобы научиться быть самостоятельным – нужно отказаться от того, что «родители лучше знают». Набить свои собственные шишки – но научиться самостоятельности. Но что делать, если родители действительно близки к идеалу, и лучше знают всё ? В атмосфере любви, чуткости и заботливости контролируют, кто с кем дружит, кто когда пришел, кто чего сказал — из лучших побуждений! Молодой человек лишается возможности совершить свои собственные ошибки — и, увы, привыкает быть несамостоятельным.
По закону жанра читатели должны получить полезные советы, которые в два счета помогут завершить сепарацию и оставят всех довольными. И тут нас ждет неприятный сюрприз: к завершению сепарации должны быть готовы обе стороны – и не только ребенок, но и родитель. У некоторых на то, чтобы дать понять своей маме, что «ребенок тоже человек», уходят годы и десятилетия. Некоторые предпочитают действовать на расстоянии – уходят из родительской семьи и почти разрывают отношения. Некоторые тренируют железную волю и чувство юмора в отношениях с родителями. Некоторые предпочитают так и не решать проблемы с сепарацией: и тогда решать эти проблемы придется уже их детям.
Сепарация происходит в тот момент, когда осознаешь, что трудно с родителями не оттого, что они тебя не любят, а потому что они иначе не умеют. Тогда появляется возможность прощать и других близких и важных людей.
По-настоящему взрослым человек становится тогда, когда он может испытывать к родителям глубокое чувство благодарности, независимо от того, что они делали с ним в детстве или продолжают делать сейчас. Он может поклониться в ноги всему своему роду и сказать «спасибо» за то, какой он есть.
Взрослый человек осознает, что он получил в подарок целую жизнь, полноценную жизнь от своих родителей, не больше и не меньше, чем у других людей. И только он сам может выбирать как распорядиться этим даром и как использовать все возможности, которые ему предоставляет его жизнь.
Взрослый человек понимает и глубоко чувствует, что его родители дали ему все, что они могли дать на тот момент. И даже если опыт его взросления был болезненный, или даже травматичный — взрослый человек не отбрасывает его, как нечто дурное, а наоборот — ценит, потому что это часть его самого, которую он в себе принял.
Цель психотерапии в этом вопросе, главная и единственная — это идентификация, признание и принятие того, что есть. Без оценок, без отвращения, без стыда.
