В чем отличие стресса от травмы?

Наша жизнь неразрывно связана со стрессом. В известном смысле умеренный стресс — необходимое условие для развития человека, потому что в новой ситуации мы получаем новый опыт, а без переживаний он не усваивается. Так, всем знакома ситуация мобилизации организма перед экзаменом: улучшается память, внимание становится более концентрированным ввиду протекания сложных физиологических процессов. Вообще психологи делят стресс на две категории – эустресс – события большой эмоциональной значимости, которые субъективно приятны для человека (свадьба, переезд в новое жилье) и дистресс- события неприятные, неожиданные либо те, которые не обладали большой силой, но накапливались одно за другим (к примеру, разногласия в семье, плохие оценки детей, ссора с коллегой, и все это протяженностью в короткий период времени). Стрессы накапливаются и могут привести к травме. Но сама травма чаще всего-событие неожиданное, настолько огромной, непреодолимой силы, что организм не имеет возможности переработать такую значимую информацию в одночасье. Как правило, травма несет угрозу ценностям человека, этим она и страшна. Происходит энергетический «удар», если говорим о психологической травме, человек лишается всех трех базовых иллюзий: ощущении контроля над своей жизнью, иллюзии бессмертия (нет, конечно, мы понимаем, что когда-то умрем, но это еще не скоро), иллюзии, что мы немного лучше, чем другие люди. Поэтому реакция на травму развивается именно в том случае, если новую реальность невозможно принять. И в определенном смысле возникает дыра на непрерывной линии жизни. Вследствие незавершенной травматической ситуации нервный импульс остается в теле и психике в целом.

Передается ли травма по наследству? И что происходит с личностью человека?

Если говорить о ситуации насилия, надо вспомнить, что насилие, как и любое значимое событие, откладывается в опыт. И его мы не просто запоминаем (конечно, речь идет о неосознанном запоминании). Механизм прост: через считанные часы после совершения над человеком насилия в его личности капсулируется жертвенная часть. Но мы также помним и состояние насильника, и в мозгу откладывается его резервная копия. Таким образом, агрессор становится частью идентичности. И уже с прошествием времени в момент стресса, мы просто воспроизводим тот сценарий насилия, который сложился в мозгу, активируем своего «демона». Или, по-научному, проявляем «интроект агрессора». Неосознанно. Такой механизм травмы, так насилие передается по цепочке, от отца к сыну. Ведь ребенку некуда идти, он фактически бесправен. Тем более в силу возрастных особенностей у него еще нет опыта преодоления трудных жизненных ситуаций – он целиком и полностью зависит от воли родителя. Так, эволюция не выработала запасного варианта для маленького ребенка – в случае опасности он побежит к маме, даже если сама мама представляет опасность для ребенка. Психика нас всегда защищает, и поэтому спасением для жертвы насилия будет диссоциация  — состояние выпадения из реальности, ступор. Цельная личность распадется на несколько «ложных», что станет спасением для ребенка, психика вытеснит в бессознательное состояние боли, но плата за это велика. С одной стороны, человек будет избегать места, где произошло травматическое событие, но с другой, нервный импульс незавершенной ситуации будет стремится к отыгрыванию, к восстановлению целостности человека. Внешне это будет выражаться в постоянных попытках найти схожую ситуацию и отыграться, завершить ситуацию благополучным исходом, снова и снова травмируясь еще больше (как мы помним, выработан ограничивающий сценарий). К тому же в целях сохранения психики эмоции заморожены, чтобы не жить с большой болью, не сойти с ума, поэтому и чувствительность снижена, ведь нельзя анестезировать, обезболить одни чувства и оставить нетронутыми другие. Так и живет человек, не дыша полной грудью –его жизненная энергия уходит на возведение «заборов» вокруг себя, порой высотных бетонных конструкций… Попутно такой человек обесценивает собственную боль и не замечает ее в других.

Такая травма, когда ситуация резко нарушила привычный ход событий, будет носить название шоковой, особенно в случае, если жертвой или свидетелем был ребенок, одинокий и без поддержки. Либо можем говорить о травме развития, если ситуация повторялась, пусть «просто» в случае шлепков или унизительных жестов родителя. Например, пережив семейное насилие, взрослый человек может рассуждать так: «Меня наказывали, били ремнем, но я человеком вырос. С детьми только так и надо, иначе людьми не вырастут». Неся такую модель через поколения и заодно демонстрируя детям, что насилие (неважно, эмоциональное или физическое) – единственный аргумент в споре, задаешься вопросом: то ли наследство мы передаем, лучшее ли?

Ответом может служить снимок травмированного человека, чей мозг претерпел изменения в самом что ни на есть анатомическом плане – можно увидеть поврежденную мозговую ткань, нервные клетки деформированы.

Почему сейчас не принято бить детей?

Надо помнить, что основным чувством при утрате, горевании является горе, тогда как основной эмоцией при травме – страх. И тревожность. Если детей били, и это не считали зазорным в прошлом веке, лелея возникающую при этом выученную беспомощность (общее качество для стран с тоталитарной системой, кстати), поскольку фабрики и заводы нуждались в послушных работниках, то уже в условиях пост-индустриального общества востребована креативность, сообразительность, умение фантазировать и смело мыслить – всего этого на эмоции страха не построишь-страх зажимает. Астрид Линдгрен, «мама» Карлсона хорошо понимала, каковы последствия семейного и не только насилия для психики ребенка, поэтому она в семидесятых годах прошлого века возглавила кампанию против насилия в школах, и Швеция стала первой страной в мире, где были отменены физические наказания.

Как помочь ребенку справиться с травмой?

Как уже говорилось, организм в условиях травмы работает в особом режиме. Правое полушарие, ответственное за формирование образов и переработку сенсорной информации, «подает» слишком много информации левому, ответственному за логику и вербализацию, оно системно не справляется, и мозг «зависает». В дополнение к этому cвязь между гиппокампом (отвечает за биографическую память и ориентацию тела в пространстве) и неокортексом (контроль за эмоциями) на короткий промежуток времени обрывается, и воспоминания не получают метки времени и места, поэтому память о стрессовом событии фрагментарна. Именно поэтому так важно сразу начать делиться своей травмирующей историей с теми людьми, которые готовы всегда выслушать и не спешить с оценками. Ребенку я рассказываю про правило 5 друзей на примере  руки с  ее пятью пальцами. Подростку можно заметить, что не всегда можно обратиться к родителям, но важно, чтобы хотя бы 3 человека из 5 были взрослыми.  В случае, если человек не делится своими переживаниями, сдерживает чувства даже оставаясь один, травма останется, она перейдет как всякая разрушительная энергия, в состояние телесного симптома самого широкого диапазона – от астмы до сахарного диабета. Понять работу отделов мозга в момент травмы можно на примере модели мозга как 2-х этажного дома, которую легко может осилить даже 4-х летний ребенок. За основу взяла схему Дэниэла Сигала, известного американского нейробиолога, дополнила и улучшила ее, поскольку считаю ее наиболее удачной для объяснения детям и подросткам механизма травмы. Я часто езжу в донецкие села на линии разграничения огня, и такая схема значительно помогает в деле психоэдукации.

Что происходит на «нижних» этажах мозга и кто убирает лестницу?

Итак. Наш мозг похож на двухэтажный дом. В основании любого дома есть фундамент. Для чего он нужен? Верно, это основа, и без него не было бы прочности самого строения. Фундамент — наши инстинкты, безусловные рефлексы: сон, сама возможность дышать, есть, пить, глотать. Мы даже не задумываемся над тем, как это важно. Вот кто- то открывает дверь, и все взгляды — на этого человека. Хотя я рассказываю много интересного) Такой рефлекс называется ориентировочным, он немало людей спас. Вообще, смысл фундамента да и всего дома- спасти нашу жизнь во что бы то ни стало. Нижний этаж называется эмоциональным мозгом. Это делающий мозг. Основная задача этого ближнего к основанию, к фундаменту этажа — сохранить безопасность и обслуживать потребности. Тут живут персонажи ( человечки), которые остерегаются опасности и предупреждают о ней: Бдительный Максим, Испуганный Иван, и еще Большой Босс с кнопкой. О ней попозже. На втором, верхнем этаже живут герои, которые решают проблемы и помогают справиться с эмоциями. Утешающий Павел, Контролирующий Николай, Решающий Проблемы Петр, Творческая Мария, Сочувствующая Анна, Нравственный Иннокентий. Основная функция этого мозга: думать. Жители двух этажей по лестнице ходят друг к другу в гости, пьют чай, общаются, играют в игры, они одинаково важны друг для друга. Это в спокойной мирной жизни. Что происходит при стрессе? ( я привожу пример с обстрелом). Между этажами есть лестница, у Большого Босса — кнопка, и если Бдительный Максим заметил опасность для жизни ( у человека пять основных чувств), он толкает в локоть Большого Босса, тот успевает проговорить: » Жители верхнего этажа! Опасность для жизни! Вы пока отдыхайте! Беру управление на себя» и отодвигает лестницу. Некоторые это состояние называют » планка упала» или » съехала крыша», но вы уже поняли, что все дело — в лестнице. Человек в минуты опасности может перепрыгнуть через двухметровый забор, женщина даже может выпрыгнуть из окна и на время оставить своих детей, потому что нравственность и мораль остаются на верхнем этаже, с которым на время нет связи. Потому что у делающего мозга, нижнего этажа цель- выживание особи, человека. Со временем, когда ситуация выравнивается, Большой Босс приставляет лестницу обратно. Но вот мирная жизнь. Обстрелов нет или они очень далеко. И все же громкий звук, например, звук салюта или звук захлопывающей двери может заставить Испуганного Ивана толкнуть Большого Босса в бок или это сделает Бдительный Максим. И снова Большой Босс решит, что есть опасность и нажмет на кнопку. И это в мирных условиях, где нет опасности. Что истощает организм, мы очень устаем от этого. Что делать? — Надо успеть Решающему Проблемы с думающего, верхнего этажа отправить смс на мобильный Большому Боссу с текстом : «СТОП». Вовремя. И таким смс служит дыхание животом.( после этого я учу детей навыку диафрагмального дыхания – техника «квадрат дыхания» -на счет 4 вдох животом – он выпячивается немного, на счет 4 задержка, на счет 4 выдох –живот при этом втягивается и на счет 4 задержка перед вдохом  — пять циклов утром и вечером ), вдох носом, выдох всегда ртом, по продолжительности такой, как вдох или больше. Затем я рассказываю об этапах проживания травматического стресса и упражнениях, которые могут помочь на каждом этапе)

Можно ли травму предотвратить?

В травме человек проходит сразу через несколько этапов , один из которых называется « травматические ножницы», когда силы возбуждения и торможения одинаково велики, так что вызывают тремор, нервную дрожь. Эту дрожь нужно усилить. Состояние ступора можно предотвратить, если разговаривать с ребенком, описывая простые вещи – что видишь, что слышишь, что осязаешь.

Как понять, что травма произошла?

У травмы существуют свои признаки. Иногда травма бывает отсроченной – тогда, когда до человека доходит вся тяжесть утраты. Признаков травмы несколько. Это флэш-бэки, когда картины ситуации стоят перед глазами, состояние замирания, оцепенения, вспышки гнева или реактивность, гипервозбуждение, сжатие как у пружины , гипербдительность, избегающее поведение и порой снижение всех познавательных процессов.  Если говорить о детях, чаще они кажутся «приклеенными» к родителям, срабатывает регресс – переход на ранние стадии развития, возможно для того, чтобы поставить родителей в доминирующее положение, напомнив, кто тут главный.  Либо ребенок становится молчаливым и избегающим любого общества. Но не надо давать себя обмануть – во всех случаях это поведение имеет подтекст: «Помоги». Обьятий никогда не бывает много, они и молчаливое участие  — помогут на первых порах.  Рекомендации по сопровождению детей Вы сможете найти по ссылке

Для подростков информация

Внимание: схема договора с ребенком –без криков и истерик

Напоследок хотелось бы поговорить об умении выдерживать. Дети – своеобразный экзамен на прочность каждого родителя. Существует хорошая еврейская поговорка: «Родители учат детей разговаривать, дети родителей учат молчать». Действительно, дети восприимчивы к словам только в состоянии покоя — в состоянии плача ребенок не способен ничего воспринять, поэтому следует дождаться перерыва, всхлипа  (он ребенку нужен для того, чтобы снова набрать воздух) и сказать спокойно с участием, к примеру:

Что стоит за нашим криком

Но есть одна проблема. Большая. – те же стрессы. От собственной усталости, перегруженности, нерешенных ситуаций на работе и в семье мы срываемся и кричим на своих близких. В момент срыва мы воспроизводим устойчивые стереотипы или, как говорят психологи, паттерны поведения. Паттерн закрепляется каждый раз при воспроизведении за счет все улучшающейся проводимости нейронных путей, и вот мы уже заводимся «с пол-оборота». Именно поэтому нет смысла просто сдерживаться, поскольку  «законсервированный» нервный импульс, оставшийся в теле, может привести к психосоматическим заболеваниям.

В своих беседах с детьми и взрослыми считаю необходимым легализовать все чувства: не бывает «хороших» чувств или «плохих», потому что они сигнализируют нам о потребностях, которые удовлетворены либо нет. Веками эволюция вырабатывала точный прибор, которым можно замерить «внутреннюю температуру» — ничего точнее и быстрее эмоций не просигнализирует о том, насколько мы поддержали свою потребность в безопасности, например. Если нет – как вы догадались, будем испытывать страх. И это целиком и полностью нормально. Травмированный человек не может ориентироваться в своих эмоциях точно – как вы помните, он живет и дышит вполголоса.

Как сохранить связь и что передать по наследству — инструкция

А) Важно называть чувство, которое вы испытываете и сразу предупреждать близких по приходу домой, что вы не в духе и вам нужно время отойти. Называя чувства и свое эмоциональное отношение к поступкам ребенка (« я сейчас рассержена»), вы вступаете с ним в безопасный контакт, поскольку не оцениваете его, а выражаете себя. Обучайте ребенка отмечать свои эмоции и ощущения, а также называть их – так вы развиваете эмоциональный интеллект. При возможном срыве сосредоточьтесь на ощущениях, которые испытываете (сжалось сердце, перехватило дыхание) и соотнесите их с эмоцией. Вспомните, когда вы в жизни испытывали похожее. Возможно, сейчас в вас говорит ваша мама  — родительские установки живут в нас очень долго, порой пожизненно, но они не всегда помогают. Позвольте себе вести дневник, в котором можно было бы записывать эти наблюдения. Также отмечайте «градусы» на своем внутреннем барометре гнева. Определите отметку на барометре, при которой вы начинаете «закипать», сразу называйте вслух это чувство и начинайте делать «квадрат дыхания». Это простое упражнение из техник йоги поможет вам внутренне успокоиться и строить диалог. Не каждый человек может позволить себе обратиться к психотерапевту или психологу, хотя очень важно иметь «безопасного» человека, который молча выслушает, не поспешит дать совет, будет настроен на вас и обучит сохранению внутреннего баланса. В любом случае, действует правило «пяти пальцев» — 5 людей, к которым можно обратиться и они всегда помогут. Не стоит забывать, что пятый человек – вы сами, для общения с самим собой как раз и служат дневники, а также письма из будущего в прошлое, в которых адресат и отправитель – одно и то же лицо, а именно – вы.

Б) Важно позволить себе не быть идеальной женой, мамой, работником, потому что идеал существует исключительно в фантазиях и кино, а еще можно набраться мужества и закрыть травмирующие истории из собственной жизни с помощью травматерапевта.

В) Дети тоже люди, и наши оценки есть не что иное как выражение скрытой агрессии. Соревноваться мы можем только сами с собой вчерашним и уж точно не с соседями по парте.  Останавливать свои слова достаточно сложно, но постепенно возможно отойти от оценок и назиданий, инструментов, доставшихся нам от тоталитарного строя и вечных директив. Повторюсь. -Умение выдерживать боль и чувства другого человека, а особенно своего ребенка – называя их, чтоб ребенок сам научился их определять — основная компетенция взрослого человека, главный признак взросления. Ребенок, глядя на вас, понимает, что его сильные чувства не так страшны, раз их можно выдержать. -Это лишь часть наших чувств, — как вы помните, энергия не имеет знака. (Знак «плюс» или «минус» придают уже люди.) Как следствие, отражая вашу способность принимать, ребенок  начинает верить в себя и в свою способность взрослеть самостоятельно, поскольку дети всегда отражают своих родителей. — Великий Жан Пиаже говорил: «Ребенок – симптом семьи».

И тогда выполнение пунктов А,Б и В будет означать начало работы с собственными чувствами и установками, ведь самое ценное, а порой и единственное, что может сделать родитель для воспитания собственного ребенка – это работать над собой. Увы.

Г) Безусловная материнская любовь и ограничивающая роль отца способствуют созданию безопасной привязанности для ребенка.  Тогда он не будет бояться отрываться от матери и исследовать мир самостоятельно. Детей мы любим только по факту существования, и вы поступаете именно так.

Д) Обучайте ребенка следовать правилам, заведенным в вашем доме или школе, следование общественным нормам необходимо для его же безопасности. Последовательность в наказании, которое не должно унижать достоинство ребенка – правило, потому что семья – иерархичная структура.

Научить? Только на своем примере!

Дети – экзамен перед Богом, порой достаточно помнить, что воспитание – не что иное как исследовательский эксперимент, и спонтанность никто не отменял. С одной стороны, следуя семейным традициям и ритуалам (к примеру, укладывания на ночь), вы укрепляете психику ребенка, с другой стороны, оправданные спонтанные решения вызывают прилив творчества и хорошего настроения. Вспомните о своих желаниях из детства и предложите ребенку совместное времяпровождение – пустить кораблик по воде или пробежаться под теплым дождем в резиновых сапогах – что может быть лучше, чем эти живые моменты радости? (в нашем мире, наполненном компьютерами и интернетом)

И тогда у вашего ребенка вместе с воспоминаниями отложится «подушка безопасности», которая в тяжелые дни будет поддерживать его и принимать. Поскольку в его сердце навсегда будет впечатан образ любящей, понимающей матери. Ведь любовь – это то, чего нам всем остро не хватает. И это то наследие, которое дети всегда с готовностью примут и передадут с теплотой дальше, своим детям, а те своим…

Все проходит, а любовь остается.

В психологии можно встретить понятие «психологический возраст». Который часто может не совпадать с физическим. Такое несовпадение может быть как временным, так и постоянным.

В первом случае речь идёт о регрессии, во втором – об инфантилизме. Т.е., иначе говоря, либо Взрослый в отношениях становится Ребёнком (Э. Бёрн), либо изначально в эти отношения вступает не взрослый и не зрелый человек.

Каждый человек когда-то был ребенком, и этот образ мы несём с собой во взрослую жизнь. В различных источниках и теориях чаще всего можно встретиться с двумя видами внутреннего ребенка — Счастливым и Травмированным (или Естественным и Плачущим).

Счастливый (целостный) ребенок – это желанное дитя любящих, взрослых и психологически здоровых родителей. Такие родители принимали ребёнка, заботились о нём и поддерживали, уважали личность ребёнка и его право на самостоятельность. Такой ребёнок становится Взрослым естественным путём. Повзрослев, все эти функции он может осуществлять по отношению к себе сам. Другими словами, он насыщен (любовью и принятием) и научен экологичному и бережному обращению с собой. Сохраняя связь с таким Внутренним Ребёнком, человек подпитывается из этого состояния энергией, потому что в нём источник спонтанности, творчества, витальности, уверенно идёт по жизни, решает проблемы, принимает решения, делает выборы – потому что хорошо знает, чего он хочет. К сожалению, такое детство было не у многих из нас. А, значит, и не у многих наших родителей…

Травмированный (плачущий) ребенок – это ребёнок, подвергшийся различным видам травм либо насилия: в худшем случае – физического, в «лучшем» — психологического. Это может быть одинокий и отвергнутый, брошенный и забытый, оскорблённый, использованный, жертвующий собой ребёнок. Родители или были поглощены своими собственными горестями и проблемами (гипоопека), или чрезмерно вовлекали ребёнка в свою жизнь (гиперопека). В первом случае родители были холодные, пренебрегающие, эгоистичные, во втором – тревожные, контролирующие, сверхзаботливые. В результате ребёнок оказался переполнен эмоциональной болью и не отреагированными чувствами и состояниями — страхом, печалью, обидой, гневом, одиночеством, беспомощностью.

В детстве для защиты Плачущего и Травмированного ребёнка (как защитный механизм) на сцену может выйти ещё одна субличность – Контролирующий ребёнок. Для избавления от эмоциональной боли и невыносимого внутреннего напряжения он изыскивает различные средства. Одни из них — отвлекающие (работа, спорт, навязчивая забота о других, компьютерные игры) — более социально-приемлемые. Другие —  обезболивающие (еда, алкоголь, медикаменты, секс, никотин, азартные игры) – осуждаемые обществом. На самом деле, и те и другие с большой вероятностью могут стать объектом патологического пристрастия. Здесь находятся корни всех зависимостей.

Поскольку потребности всё равно не удовлетворяются, и Контролирующий Ребёнок со своей задачей уже не справляется, может появиться ещё один персонаж –Разгневанный и Бунтующий Ребёнок (сочетание Плачущего и Контролирующего). Он сверх требовательный, открыто выражает враждебность.

При соединении Естественного, Контролирующего и Плачущего — на свет рождается

Упрямый и Эгоистичный Ребёнок, он проявляет свою агрессию не явно, скрытно. Он манипулятор, интриган, часто мстительный и изобретательный. Живёт под лозунгами: «Я имею на это право», «Я буду делать только то, что мне нравится». Общими чертами этих субличностей являются: оправдание своего поведения, обвинение других, безрассудство, отказ от ответственности.

Что же происходит с этими Детьми? Они живут в нас — взрослых. Такие взрослые всегда психологически находятся в позиции ребенка – недокормленного, вечно жаждущего любви и внимания, нуждающегося, зависимого, требовательного к другим. Чувства эти по-прежнему актуальны, они энергетически заряжены, и эта энергия требует выхода. Обиды, недовольство, упреки, претензии такого взрослого ребенка изначально предназначены родителям, тем не менее, предъявляются чаще всего — партнерам. Как только в настоящей реальной взрослой жизни происходят ситуации, похожие на ситуации из детства, или как только мы встречаем кого-то, кто становится нам не безразличен, мы начинаем вести себя так, как будто другие люди что-то нам должны. Снова и снова наш Внутренний раненый ребенок проецирует на настоящее ситуацию травмы, заставляя нас реагировать так, как реагировал бы маленький ребенок. А именно – жалуется, требует, хнычет, требует, манипулирует и контролирует.

Где нет детства, нет и зрелости. Франсуаза Дольто 

Эти субличности легко узнаются в ролях, которые играют уже взрослые люди. Например, Плачущий Ребёнок – явная Жертва. Для неё характерно: применение обезболивающих средств, химические зависимости (наркотики, алкоголь и т.д.), склонность к депрессиям, бегство от ответственности. Чаще это творческие люди – художники, музыканты, актёры, поэты.

Контролирующий Ребёнок – это, как правило, эмоционально-холодный и недоступный человек. Характерно: отвлекающие средства, перфекционизм, трудоголизм, супердостижения. Живут по правилам, ориентируются на образец. Ригидные, упрямые, педантичные. Берут на себя чужую ответственность — «жизнь для других» (Спасатель).

Эти полюса не жёсткие – человек в течении жизни может переходить из одного болезненного полюса в другой, а может сочетать в себе черты обоих. В результате непроработанности Плачущего Ребёнка, человек попадает в эмоциональную ловушку – так называемый треугольник Карпмана, где постоянно меняет роли – Спасателя, Жертвы и Агрессора.

Все эти состояния/субличности хороши, если появляются на сцене нашей жизни эпизодически. Когда же одна из них становится доминирующей частью взрослого человека – это приводит, безусловно, к разрушению отношений. Никто не в состоянии постоянно быть любящим и без конца принимающим родителем, излечивающим детские травмы партнёра. Особенно если в отношениях встречаются два таких травмированных ребёнка (а, как правило, так и происходит)… В результате – одиночество и бесконечное ожидание волшебства – встречи с человеком, который додаст то, что когда-то не додали нам родители: любовь, заботу, чувство безопасности и защищённости, признание того, что ты самый лучший.

Выход в исцелении, в первую очередь Плачущего Ребёнка, потому что именно эта часть порождает все остальные. Нужно помочь ему отреагировать море его боли, оплакать полученные раны. Важно и необходимо принять все свои части, потому что среди них нет плохих и хороших, все они в своё время помогли нам выжить и не разрушиться. Принять для восстановления своей целостности, а, значит, и психологического здоровья.

И только после работы с Внутренним Ребёнком начинать осторожно и бережно выращивать из него мудрого Взрослого — уверенного, поддерживающего, умеющего не только брать, но и давать, ответственного и принимающего решения. Который сможет выстроить полноценные и полные любви отношения с другим Взрослым. Чего вам от всей души желаю.

(по материалам книги Мэрилин Мюррей «МЕТОД МЮРРЕЙ»

 Запись на консультацию

Аргументы против того, чтобы быть хорошей мамой: От этого страдает ребенок. Почему же страдает, спросите вы. У него ведь хорошая мама, и всё такое. 

Так вот именно поэтому и страдает: его маме некогда заниматься им, она увлечена воссозданием образа собственной хорошести, идеальности, правильности (подчеркните своё). 

Ребенок хочет мороженое – ему нельзя (хорошая мама знает правила). 

Хочет шоколадку вместо морковки – ему нельзя (хорошая мама знает, что полезно). 

Хочет потрогать руками снег – нельзя (хорошая мама знает, что вредно). 

Хочет пойти поиграть – нельзя (хорошая мама знает, что сначала нужно доесть суп). 

Хочет дружить с Петей – тоже нельзя (хорошая мама запрещает играть с плохими мальчиками). 

Ну и так далее. Казалось бы, ничего плохого в этом нет (конечно, только хорошее :) ) – это ведь элементарная забота о своем ребенке. 

Но я говорю о тех случаях, и о тех мамах, которым важнее всего на свете быть хорошей мамой. Их легко узнать. Они живут ради своих детей. Они знают, как надо, а как нельзя. Они – героини и жертвы, старающиеся на благо… чего? Конечно, своей хороше-мамости. А реальный ребенок в это время просто хочет потрогать руками снег. 

Этого никто не оценит. Итак, она живет ради своих детей. «Моя жизнь – это мои дети». «Женщина должна жить только ради детей». «Мой смысл жизни в моих детях». «Я живу, чтобы мой ребенок был счастлив», ну и так далее. Слышали когда-нибудь подобные фразы? Если да, то значит вам знакомы и другие, которые говорятся из этих же уст: «Я для тебя всё, а ты – скотина неблагодарная!», «Я на тебя жизнь положила!», «Да я на семи работах работала, чтобы ты в университете учился!», и много других вариантов. Короче, у меня плохая новость. Дети не ценят, если вы делаете их смыслом своей жизни. Вы никогда не дождетесь благодарности. Скорее даже, наоборот. Дети этого сильно не любят. Ну, согласитесь, очень неприятно всю жизнь чувствовать себя виновным, благодарным и должным. У Ялома в книге «Мамочка и смысл жизни» есть потрясающая зарисовка. Ялом пишет книги и привозит их своей маме. Его мама не умеет читать. Он предлагал ей почитать вслух, но она отказалась. Ей важно просто наличие книг. Она просто хранит эти книги у себя и с гордостью показывает их всем знакомым. Ялом понимает, что в конечном итоге всё, что он делает, он делает для того, чтобы мама могла им гордиться. Написание книг для мамы – смысл его жизни. Смысл жизни мамы – эти же книги: как результат ее многолетних трудов работы хорошей мамой (вырастила хорошего сына). Бесконечный абсурд есть только в том, что она никогда их не прочитает. Она никогда не услышит его, а он никогда ей не скажет. Она никогда не встретится со своим сыном в реальности. Он не встретится в реальности со своей мамой. Они просто годами пляшут вокруг результата. Это и есть то, что делают мамы, назначая смыслом жизни своих детей. Они ограничивают себя, ограничивают детей, и превращают общую жизнь в работу над общим результатом. Абсурдно и грустно вроде бы, нет? В общем, дети не хотят быть смыслом вашей жизни. Им это, как бы сказать, в тягость. Им свободнее бы дышалось, если бы у вас был свой смысл, а у них – свой. Детям не нужна жертвующая, хорошая мама. Они не оценят ваших жертв. Более того, если у вас мальчик, он вообще женится на другой :) И эта стерва даже не будет его правильно кормить, ага.

Появляется сложность в выражении чувств. Причем, как у вас, так и у ребенка.

О ребенке чуть позже, сначала – о маме. И лучше всего на примере. Была у меня одна беременная клиентка, которая сильно хотела мальчика. Так сильно хотела, что уже так и жила – как будто бы там у нее мальчик. А на УЗИ, как на зло, все время не было видно: ребенок то отвернется, то ляжет не так. Короче, уже на довольно приличном сроке она узнала, что внутри нее девочка. В тот день она пришла ко мне, что называется, печальнее некуда. С траурным лицом она прошла в комнату и села на диван. Сказала, что у нее много чувств в связи с этим: и расстроилась она, и все такое, но было что-то еще, что-то очень важное, о чем она молчала. 

Что ты теперь чувствуешь к ребенку? – спросила я. 

Она долго не решалась отвечать на этот вопрос, ходила вокруг да около, набрела на стыд (стыдно говорить о таком), уговаривала себя, что это всё ерунда и надо забыть об этом. В процессе самоуговаривания она произнесла фразу: «в конце концов, девочка – это такой же ребенок, как и мальчик», и выжидающе посмотрела на меня. И, если чисто рационально, то она, конечно, была права. Но это только если чисто рационально. И я ответила ей: «нет, это неправда. мальчик для тебя — более желанный, чем девочка. и в этом они уже не одинаковые».

Тогда клиентка (почти шепотом) произнесла, что она действительно чувствует большую обиду на ребенка за то, что он – девочка. Это и было то самое, о чем вначале ей было стыдно сказать. 

Хорошие мамы так не говорят. 

Хорошие мамы любят и мальчиков, и девочек одинаково. 

Самое интересное, что когда мы стали выяснять, чего же она так сильно боялась, что было так трудно произнести вслух слова об обиде и злости, оказалось, что боялась она вовсе не за ребенка, а за себя. Ей стало страшно, что ребенок услышит, что она говорит, и будет меньше любить ее. Это ли не прямое доказательство того, что, стараясь быть хорошей мамой, мы заботимся о себе, а не о своих детях?

Ну, и, конечно, главное. Когда данная клиентка смогла признать свои негативные чувства к своему ребенку, разрешила им быть, говорить о них – они исчезли (см. теорию парадоксальных изменений Бейссера). Произнося речь своему еще не родившемуся ребенку (девочке), она начала со стыда (стыдно говорить об этом), перешла на обиду и злость (злюсь на тебя за то, что ты – девочка), а закончилось дело грустью (грустно, что все сложилось не так, как хотела) и, конечно, любовью (я люблю тебя, мой ребенок). Уходя, она сказала, что если бы она не позволила себе злиться на своего ребенка, она не смогла бы почувствовать любовь к нему. Это ответ на вопрос для тех, кому интересно, зачем вообще признавать негативные чувства. Ну, так уж мы устроены, что если че-то там замораживаем, то замораживается всё. Разом.

Итак, если вы – хорошая мама, вы не имеете право злиться, обижаться, ненавидеть своего ребенка. Но тогда у вас возникнет сложность с тем, чтобы чувствовать любовь к нему. Не говоря уже о том, что невыраженные злость и обида приводят к различным психосоматическим заболеваниям и неслабо так портят дальнейшие отношения.

Теперь о пострадавших детях. В данном смысле, пострадавшими я считаю тех, кто не может допустить плохости своей мамы (моя мама не может быть плохой) или признать своих отрицательных чувств к ней. Справедливым, думаю, будет сказать, что это беда большинства из нас – по крайней мере, я встречаю такое довольно часто.

А если подробнее, в своей практике я успела встретиться с несколькими способами того, как люди обходятся с этим. 

Расскажу вам о них. 

Способ первый. «Мама, плохая не ты, а я» Ну, понятно. Если я чувствую к тебе, дорогая мама, что-то плохое (обиду, гнев, раздражение и так далее), то я, мама, полный мудак, а ты – что-то типа священного животного, ты плохой быть не можешь (ты ведь мама). А если я тебе и скажу что-то плохое, то ты вообще разрушишься/заболеешь/умрешь, ах какая же я скотина, ты ведь моя мама, и далее по тексту. К сожалению, мамы часто сами не прочь воспользоваться такой схемой. Картинно хватаются за сердце, слегают с головными болями. Фраза «как ты с матерью разговариваешь» — оттуда же. Ребенок вырастает с чувством вины и гнетущим ощущением собственного мудачества. Теперь вспоминаем, что противоположности всегда существуют вместе, и там, где есть одна полярность, стопудово есть и другая. Т.е. этот человек, мучающийся чувством вины и ощущением собственной безнадежной плохости, в раз может вдруг начать от нее переться. Как в анекдоте, знаете: я один, совсем один. Здесь тоже самое: я плохой, какой я плохой, я плохой, оо, я плохой, ммм, какой я плохой, и т.д. Потом снова чувство вины, ну и по кругу. Главное: он — всегда плохой, она – всегда хорошая.

Способ второй. «Мама, плохая не ты, а все остальные» Тоже пример из практики. Клиентка рассказывает, что всякий раз, когда она вступает в новые отношения, она заранее чувствует обиду. Так, как будто бы ей уже сделали что-то обидное. Что именно? – спрашиваю я. Ну, она ждет, что она будет ненужной, и что над ней будут смеяться, и что ее будут обесценивать. Так, как это делала моя мама, говорит она. И рассказывает такую историю. Когда она была маленькой, она чувствовала себя ненужной своей маме. Однажды она подошла и с обидой спросила: мама, зачем ты меня родила, ведь я не нужна тебе! Хорошие дети так не говорят, ответила мама (я забыла уточнить: у хороших матерей, понятное дело, бывают только хорошие дети). И она, моя клиентка, больше не говорила. Конечно, она не перестала чувствовать себя ненужной. И даже наоборот – еще больше почувствовала себя таковой. Но из этого разговора она усвоила, что нельзя говорить маме о своей обиде. Это нехорошо и неправильно. Ах, да, еще мама над ней посмеялась. Что ты чувствуешь к своей маме, когда рассказываешь это? – спросила я ее. Я люблю ее, ответила она, она у меня очень хорошая. Что бы ты хотела сказать ей? – спросила я. Мамочка, — произнесла она, — я очень хочу быть нужной тебе. И заплакала. Она не чувствует обиды на маму. Но всякий раз, когда она вступает в новые отношения, она заранее чувствует обиду. Так, как будто бы она будет ненужной, и как будто бы над ней будут смеяться.

Способ третий. «Мама, ты вовсе не плохая. Я так верю в то, что ты хорошая, что стану такой, как ты» Это очень интересный пример, я набрела на него совершенно недавно (на прошлой неделе), и он мне очень понравился (своей замысловатостью, я люблю замысловатые штуки). В общем, клиентка жаловалась на лишний вес. В работе мы набредаем на то, что она не принимает себя такой (полной). Я сперва не придаю этому большое значение (ну, не любит она себя, такое часто встречается). Но тут она выдает фразу «у меня ощущение, что этот жир не мой вообще». А чей? – спрашиваю я. Мамин, отвечает она. Ей кажется, что он словно достался ей от мамы, и это вызывает у нее отвращение. Она ненавидит мамину полноту. Причем, ей, очень стыдно говорить такие вещи про маму (у нее хорошая мама, и к ней нельзя испытывать отвращение). В какой-то момент клиентку осеняет. Какой ужас, говорит она, я специально толстею, чтобы быть похожей на мою маму. Я ненавижу ее полноту, но не могу признать этого. Я специально толстею, чтобы себе самой и маме доказать, что никакого отвращения нет, что я хочу быть похожей на нее, какой ужас!

Вот такие истории. Это всё, что на данный момент мне удалось насобирать про хороших мам и их пострадавших детей. Случаи из моей практики, которые я описала, на мой взгляд, наиболее ярко описывают перечисленные способы. 

Я думаю, что существуют и другие способы обойтись с невозможностью принять плохие чувства к хорошей маме, но я пока их не встретила. 

Пишите свои истории и другие примеры. 

Я обожаю эту тему и с радостью пополню свои знания в ней. 

P.s.: способ выстраивать отношения с мамой в дальнейшем переносится на отношения с другими людьми. это хорошо видно во втором примере. 

Р.р.s.: я не знаю почему так сложно выражать мамам свои негативные чувства. лучше всех на этот вопрос мне пока что ответила та самая вторая клиентка. она сказала «мама отличается от других людей тем, что она больше всех нужна мне». от себя бы я добавила, что мама отличается от других людей тем, что она дала мне жизнь. и, наверно, где-то в подсознании, я и в правду должна относиться к ней как к божеству. а если психотически пофантазировать, то вообще-то тот, кто настолько всесилен, чтобы дать мне жизнь, может ее и отнять. страшно? Забыла еще сказать. Взамен того, чтобы быть хорошей мамой, я предлагаю просто быть. Добавление Во-первых, я размышляла на тему, поднятую мной в

p.p.s. (почему так сложно выражать маме негативные чувства), и еще раз пришла к мысли, что за этой сложностью стоит страх разрушить маму, и (внимание!) как следствие – себя. Думаю, есть какая-то очень глубокая, базовая, бессознательная связка «не будет мамы – не будет меня». Возможно, она имеет корни в младенчестве, где ребенок действительно еще настолько беспомощен, что в прямом смысле погибнет без мамы. Возможно, мама воспринимается нами как нечто божественное, дающее жизнь, а разрушать то, что дает нам жизнь и правда может быть как-то опасно. 

Честно говоря, снова к этим размышлениям меня подтолкнула одна знакомая мама – из серии очень хороших и очень полезных мам, знающих как надо. Она сказала своему сыну: «Ты не имеешь права на меня обижаться. Я дала тебе жизнь. Если бы не было меня, не было бы тебя».

Лично я перевела бы это послание как «если ты будешь на меня обижаться, я разрушусь, и тогда ты тоже погибнешь». 

Во-вторых, хочу добавить, что у хороших мам и их детей часто существует зависимость друг от друга.

Делая ребенка смыслом своей жизни, мама многим жертвует ради «его счастья». Питая таким образом нездоровый эгоизм ребенка. Человек с детства привыкает к типу отношений, где другой ради него жертвует собой. Вырастает несамостоятельным, зависимым от мамы 

(Причем, обратите внимание, что такой ребенок вырастает с чувством вины и эгоизмом одновременно. Те самые циклы самобичевания и забивания на всех вокруг, о которых я писала. Полярности, которые всегда существуют рядом. Ребенку одновременно дают всё, и тут же виноватят его за это). Мама, в свою очередь, также не может без него. Попробуйте проживите без смысла жизни. 

В-третьих, тема «хорошемамости» плавно переплелась с темой «я дам своему ребенку то, чего не было у меня».

Да-да, давать ребенку что-то, потому что «у меня этого не было, а у него пусть будет в достатке» — это то же самое, что давать ребенку что-то, потому что «это полезно, я знаю». Ребенку по фигу, под каким логическим предлогом вы пичкаете ему то, чего он не хочет. 

Шедевральна в этом смысле фраза моей одной новой френдессы: «про ребенка, которому дали всё, чего не было у родителей, тоже ситуация из моей жизни — фортепиано купили для меня, когда меня еще на свете не было». Хорошие мамы не замечают реальных детей. Хорошим мамам важно, чтобы было хорошо. Полезно. Правильно. Как надо.

В-четвертых, тут был вопрос, откуда они берутся. Да оттуда же, в общем-то. Хорошие мамы вырастают из хороших девочек, хороших дочек своих хороших мам. Их еще в детстве научили, что главное – чтобы было хорошо. Полезно. Правильно. Как надо.

В-пятых, если вы – уже достаточно взрослый(ая), и, читая текст, с прискорбием понимаете «это про мою маму!», это вовсе не значит, что: ваша мама плохая, а не хорошая (на самом деле она просто есть. а у вас просто есть к ней невыраженные чувства). нужно как-то исправлять вашу маму (на самом деле ваши страдания на тему вашей «хороший мамы» — это повод для личной психотерапии, но не для исправления мамы).

В-шестых, просто одна замечательная притча от одной из френдесс.

Случилось так, что яйцо орла каким-то образом оказалось в сарае фермера рядом с другими яйцами, которые высиживала курица. Через некоторое время вместе с другими цыплятами на свет появился и молодой орёл.* Прошло ещё некоторое время, и оперившийся птенец почувствовал необъяснимую тягу к полёту. Он спросил как-то мать-курицу: — Когда я научусь летать? Бедная курица даже не осознавала, что не способна летать, и понятия не имела, что делают другие птицы, чтобы научить своих птенцов искусству летать. Однако ей было стыдно признаться в своей неполноценности, и она ответила: — Ещё рано, малыш. Ещё рано. Подожди, я научу тебя, когда ты будешь готов. Прошли месяцы, и молодой орёл стал подозревать, что мать не знает, как летать. Но он не мог решиться на самостоятельный полёт, так как его безумное желание летать вступило в противоречие с благодарностью, которую он испытывал к птице, что воспитала его.

 Запись на консультацию

«При чём тут моё детство и мои родители? Я чувствую себя неуверенно сейчас, понимаете? Обычные у меня родители — как у всех. Не очень-то мне и нужна была их похвала! Я давно живу отдельно и не завишу от их мнения».

Наши психологические защиты – очень мощный и хитрый механизм, и они прочно защищают ребёнка от невыносимых для него чувств, позволяя, таким образом, выжить.

И человек вырастает, день за днём вытесняя в бессознательное боль, связанную с тем, что вместо жизненно важной эмоциональной поддержки, получает от самых значимых в жизни людей обесценивание. А ведь именно из осознания себя значимым для родителей, из их поддержки и принятия формируется ощущение самоценности и целостности. Если родители отвергают какую-то часть личности ребёнка, он впоследствии будет отвергать её и сам.

Вот девочка, которая комплексует из-за нескольких  лишних килограммов, примеряет новое платье, на которое собственноручно нашила модные оборки. А папа, проходя мимо, небрежно бросает: «Оно такое смешное! Ты в нём похожа на голубой пончик!». Милая шутка, и папа тут же забыл о ней. Казалось, забыла и девочка.

Но вот она приходит рассказать папе, что морская свинка научилась откликаться на своё имя – девочка учила её несколько месяцев, даже разработала свою систему дрессировки. Но папа, занятый в это время чтением газеты, отмахивается со словами: «Не говори глупости. Вот если бы у нас была собака…». У девочки сильная аллергия на собак, поэтому у них, скорее всего, никогда не будет собаки. Она чувствует, что папа не принимает её такой, с её слабой, больной частью, а её достижения для него ничего не стоят.

Она как будто всё время недотягивает до того, чтобы получить папину похвалу. Значит, я недостойна похвалы, решает девочка, и отныне живёт с этим знанием: носит его в школу и гуляет с ним во дворе. Она некрасивая, похожа на пончик, а ещё часто говорит глупости… Ей даже не приходит в голову усомниться в папиных словах. Боль вытесняется, и лишь изредка что-то ноет внутри, но это быстро становится привычным. Она чувствует себя неуверенно в общении, особенно с мальчиками, потом – с мужчинами.

А вот — мальчик, которого мама встречает из школы, с гордостью показывает ей, что научился подтягиваться на турнике, а мама смеётся: «Да ты совсем как девчонка дрыгаешься! Какой ты у меня хилый..». У мальчика, который давно уже дал себе зарок не плакать, мгновенно накипают слёзы, и он не успевает отвернуться, а мама припечатывает: «Ну точно – девчонка и есть. Пойдём домой, спортсмен». Самая важная в его жизни женщина, важнее которой не станет ни одна, отвергла и обесценила его ещё детскую мужественность.

И мальчик решает, что если он недостаточно хорош для мамы, то он ВООБЩЕ недостаточно хорош, что он слабак. Мамин приговор не подлежит обжалованию.

Также родители часто обесценивают или игнорируют чувства ребёнка, когда он чувствует что-то отличное от их реакции на ситуацию: «Не нужно реветь из-за ерунды!». Но ДЛЯ НЕГО это не ерунда. Подобные слова подрывают уверенность ребёнка в себе, потому что он чувствует одно, а родители говорят, что правильно чувствовать другое. Многократное повторение такой ситуации приводит к развитию внутреннего конфликта.

Ещё одна разновидность обесценивания — чрезмерные ожидания родителей, направленные на ребёнка. «Ты наша единственная надежда», – часто повторяют они, и ребёнок постоянно чувствует себя виноватым, неценным для них, потому что не оправдывает их ожидания. Родители ждут от него чего-то, чего не достаёт ИМ, что значимо в ИХ картине мира, а у ребёнка она может быть совсем иной, и для счастья ему нужно совсем другое.

Таким образом, ребёнок оказывается перед выбором: оправдывать ожидания родителей или быть счастливым самому. Хотя как чувствовать себя счастливым, когда на твоих плечах такой груз вины и ответственности…

Как правило, обесценивание родителями своих детей – никак не следствие злого умысла или нелюбви. Парадокс здесь как раз и заключается в том, что они обесценивают из лучших побуждений – «чтобы человеком вырос» и «чтобы не перехвалить». Они искренне думают, что таким образом побуждают детей стать лучше. Потому что так воспитывали их самих, и они просто не знают, что может быть по-другому. В некоторых случаях это усугубляется желанием сохранять тотальный контроль над жизнью ребёнка, которого воспринимают как свою собственность.

Родители заботятся о физической безопасности ребёнка, кормят, одевают, учат. Но ведь похвала и одобрение – это уверенность ребёнка, его жизненная сила. Оценка родителей – главная база для формирования самооценки.

Дети обесценивающих родителей часто имеют низкую самооценку, им трудно самостоятельно управлять своей жизнью, устанавливать границы, а также принимать решения, потому что они очень боятся провала. Трудности могут возникнуть и в личных отношениях, поскольку такие люди нередко бессознательно выбирают управляющих, контролирующих или игнорирующих партнёров.

В этой статье я ни в коем случае не призываю обвинять родителей или злиться на них. Важно помнить то, что научиться доверять себе и ценить себя никогда не поздно. В терапии возможно полностью или практически полностью исцелить детские травмы, хотя это требует определённых усилий со стороны самого человека и высокой квалификации специалиста.

 Запись на консультацию

Ещё один популярный запрос (один из популярных) — это «как разлюбить человека»? Как перестать страдать из-за любви? Как перестать любить, если эта любовь тягостна и мучительна? И как забыть человека?

И тут же возникает когнитивный диссонанс: зачем же избавляться от такого чудесного, светлого чувства, как ЛЮБОВЬ? Любовь — это прекрасное чувство, когда хочется улыбаться, когда желаешь любимому человеку добра и счастья, когда тепло на душе просто от осознания того, что он есть в этом мире.

Любовь не может мучить, напротив, это жизнеутверждающее чувство! Мучительным становится невозможность удовлетворить свою жажду обладания объектом любви.

Когда маленький ребёнок видит красивую игрушку, которая вызывает интерес, он хочет её ПОЛУЧИТЬ. Он хочет обладать, владеть игрушкой. Потому что ребёнок рассуждает так, что раз мне это нравится, значит, мне это НУЖНО. Желание и потребность для ребёнка неразделимы. Это абсолютно одно и то же. Создаётся впечатление, что то, что нравится действительно необходимо. То есть игрушка становится не просто интересной, в ней появляется нужда!

И вот такой внутренний ребёнок живёт внутри человека, который чувствует страдание от невозможности удовлетворить эту жажду обладания. Это состояние называется фрустрацией. И когда говорят о мучительной любви, наполненной страданием, то на самом деле, подразумевают эту самую фрустрацию, которая к любви не имеет совершенно никакого отношения!

Желание обладать понравившимся объектом (человеком ли или игрушкой) совершенно естественно для ребёнка. Переживание фрустрации, научение её отпускать, проживать — это важный этап процесса взросления. Как и обретение умения отличить желание от потребности. Легче всего с этим справляются отлюбленные дети, которым в детстве уделялись должное внимание и забота.

А что же делать остальным? Как быть, если вы обнаружили в себе эту самую фрустрацию?

Во-первых, отделите её от любви. Для начала попробуйте потренироваться, чувствовать эти состояния отдельно. То есть представьте образ любимого и проговорите себе мысленно «Я его люблю». И почувствуйте эту любовь. Как она ощущается, где в теле возникает чувство любви, какого цвета эта любовь, какой у неё запах, звук, цвет. Сделайте глубокий вдох и выдох.

Далее, так же, представляя свой объект любви, мысленно (или вслух) произнесите: «Я его хочу» (не имея в виду сексуальное влечение, а именно желание обладания этим человеком, желание разделённости, ответности чувств). И прочувствуйте эту жажду обладания, её ненасыщенность. Где в теле возникает это чувство? Как тело на него реагирует? Какой запах, звук, консистенция у этого чувства? Сделайте снова глубокий вдох и выдох.

Вы чувствуете разницу? Возможно, с первого раза разница будет не ощутима. Тогда просто повторите этот процесс. Когда чётко прочувствуете желание обладание, выделите фрустрацию, отделите её от любви, то просто подышите этим чувством. Представляя его в теле (можете положить руку на тот участок тела, где оно возникает, для лучшей концентрации), представляя его запах, звук. И дышите, будто вы вдыхаете этот запах, вдыхаете этот звук, это ощущение в теле, этот цвет. Дышите, пока не останется лишь тёплое, светлое чувство. Пока не останется в теле дискомфорта.

Сразу оговорюсь, что это лишь ОДИН ИЗ инструментов по работе с переживанием неудовлетворённости в любви. Разумеется, если вы находитесь в созависимых, токсичных отношениях, то потребуется дополнительная поддержка психолога. Но эту практику вы можете взять себе на вооружение для скорой самопомощи при тягостном переживании фрустрации.

 Запись на консультацию

Россия уже почти четверть века является мировым лидером по числу разводов. Согласно статистике органов ЗАГС, у нас распадается от 50% до 70% семейных пар от того числа семей, что были зарегистрированы в конкретном году. Причин разводов очень много: отсутствие у супругов собственного жилья, низкий уровень их дохода, зависимость от родителей, алкоголизм, наркомания, игромания, бытовое насилие, бездетность, сексуальная несовместимость, измены и еще многое другое. Но было бы наивным и неправильным думать, что в прошлые времена всех этих проблем не существовало. На самом деле, семьям, особенно – молодым семьям, всегда было трудно: трудно материально, трудно физически, трудно морально. Причем, очевидно, что по ряду позиций раньше было еще более трудно. Однако факт остается фактом: в прошлые десятилетия, столетия и даже тысячелетия, гораздо менее образованные, нежели в наши дни супруги, живущие в гораздо менее комфортных бытовых и экономических условиях, гораздо лучше справлялись с самыми разнообразными проблемами, успешно их преодолевали и сохраняли свои семьи.

Парадоксально, но это – так и есть! Отсюда возникает резонный вопрос: что помогало мужья и женам прошлых времен успешно отражать самые разнообразные вызовы для своей семьи? Какие факторы и обстоятельства на них работали? Что было их ресурсом, ключом к счастливому браку длиною в жизнь? Как семейный психолог с практикой работы более четверти века, называя вещи своими именами, считаю, что таких спасительных «ключей», было, по меньшей мере, семь:

1.Благодаря единой религии и единому социальному, образовательному и культурному пространству, у супругов имелись общие духовные ценности, общая культурная, а потому – ментальная основа, что создавало прекрасную переговорную площадку, помогало мужу и жене не просто находить общий язык, но иметь его изначально, еще на старте отношений, сохраняя его на протяжении всей жизни.

2. Супруги всегда имели общие долговременные цели. Это было связано, во-первых, с тем, что они, как правило, были задействованы в одном материальном производстве (земледелие, скотоводство, ремесло, торговля и т.д.). А во-вторых, с необходимостью произвести на свет и вырастить как можно больше тех детей, что впоследствии помогут обеспечить родителей в период старости и болезней. (Ведь пенсионного и социального обеспечения тогда не существовало). Полное взаимное понимание по поводу этих целей создавало такое же полное взаимное понимание по большинству других семейных и иных вопросов.

3.Являясь «ячейкой общества», базовой социальной клеткой, семья находилась под постоянным контролем и опекой вышестоящих социальных структур – отцовского и(или) материнского рода, племени, церкви, государства и т.д. Все эти структуры могли вносить коррективы в организацию жизни в семье, накладывать разнообразные санкции на супругов и т.д. Они же помогали в уходе за детьми, в ликвидации риска голодной смерти и т.д. Это повышало ответственность супругов за собственное семейное поведение, ведь им нужно было не потерять собственное семейное лицо перед общество.

4.Семейная безальтернативность, когда у мужчин и женщин не было огромного ассортимента возможных половых партнеров, не было широкого выбора жен и мужей, что заставляло мужчин и женщин очень дорожить имеющейся «половиной», избегать тех рисков, которые могли оказаться необратимыми.

5.Высокая стабильность социальных систем. Отсюда, малая реальность поиска семейного партнера в более социально успешных слоях и явная бессмысленность поиска партнера в социально менее успешных слоях (по достатку, доходу, образованию и т.д.). Отсюда, снижение социальных и материальных запросов, снижение взаимной корыстности мужей и жен происходящих из примерно социально однородных слоев общества, о потому и уменьшение взаимной критики по оси «престижность – перспективность».

Сюда же можно отнести более медленный (по сравнению с современным мобильным обществом) характер роста социальной, экономической и политической успешности членов семьи (роста их статусов, доходов, авторитета, влияния и т.д.), что позволяло их «половинам» более эффективно адаптироваться под происходящие изменения, вписываться в них, разделять их. Из «грязи в князи», то есть от низовой должности в директора и собственники не росли за один день, а потому не возникало пресловутого «головокружения от успехов», не возникало «эйфории вседозволенности», это не приводило к отчуждению от членов родной семьи.

6.Высокий уровень физического труда, ежедневная физическая усталость, общие тяготы жизни приводили у супругов к взаимному снижению требований к внешности и сексуальной активности друг друга. Отсюда, минимум разводов и измен из-за того, что кто-то в паре был недоволен избыточным весом, общей неухоженностью или несексуальностью партнера.

7. Супруги, их жизнь и мысли, были полностью «прозрачны» друг для друга. Мужья и жены прекрасно знали источники и размеры дохода друг друга, круг общения, режим дня, встреч и общения с другими людьми и т.д. Эта честность и прозрачность являлась прекрасной базой для полного взаимопонимания и взаимного доверия в семьях, создавало чувство «локтя», что сразу снижало уровень конфликтности между супругами, увеличивало их общий оптимизм в семейной жизни.

Именно эти семь обстоятельств являлись той внутренней «арматурой», которая как стальные прутья в бетоне, усиливали семейную конструкцию, обеспечивая успешное преодоление супругами самых трудных жизненных ситуаций и личных конфронтаций в парах.

Разумеется, мы не можем, да и не желаем поворачивать время вспять. Многое из перечисленного уже стало историей. Однако, имея социальный инструмент с семью кнопками регулировки, даже в случае отказа или «западания-заклинивания» двух-трех из них, мы вполне можем усиленно использовать кнопки имеющиеся, тем самым компенсируя возникающие социально-семейные дефициты. И по большому счету, современное российское общество может и должно компенсировать уход в прошлое кнопок номер «4», «5» и «6» увеличенным вниманием к кнопкам «1», «2», «3» и «7», потенциал которых очень велик.

Что особенно касается кнопки №«1» – создания единого духовного, морально-нравственного и культурного пространства в стране и семье, чтобы мужчины и женщины из любых национальных, социальных, имущественных и образовательных слоев современного российского общества имели возможность говорить «на одном языке» не только государственном, но и ментальном, психологическом, на языке одних ценностей. Усилиями государства, церкви, общества, это не только возможно в принципе, но и возможно за относительно короткие сроки – в течение одного поколенческого ряда, за двадцать-тридцать лет, лишь бы эта работа как можно быстрее началась.

В данной же статье хочу особенно остановиться на кнопке №«7», взаимной честности супругов как духовно-нравственной основе семьи. Ни для кого не секрет в том, что в мире происходит и будет происходить глобальное противостояние цивилизаций: Западной (атлантической), Российской, Арабской, Турецкой, Китайской, Индийской, Японской, еще только формирующимися Африканскими и Южно-Американской и т.д. И это противостояние происходит не только в политической, военной, социальной и экономической сферах, но все больше в сфере культуры. Ведь разрушение культуры, культурной идентичности  – это начало разрушения социальной, экономической, политической, а там уже и военной мощи другой цивилизации. Культурное же противостояние особенно часто направлено против семейных ценностей, семьи как социальной ячейки того общества, с которым ведутся борьба.

И говоря о кнопке №«7», как семейный психолог, к сожалению, отмечаю, что российскому обществу, нашим мужчинам и женщинам усиленно навязывается так называемая модель обязательности «личного пространства» супругов. Согласно которой, супругам не нужно знать:

— жизненной истории своих «половин»;

— места их работы, профессии, текущей деятельности;

— источников доходов, размеров расходов;

— расписания их дня;

— круга и характера их личного общения, общения в социальных сетях, по мобильному телефону и т.д.;

Супруги якобы даже не должны брать в руки мобильный телефон или планшет друг друга, не должны знать пароле     й от телефона, электронной почты или аккаунтов социальных сетей свой «половины», не должны интересоваться тем, кто и почему подарил близкому человеку некий ценный подарок и т.д.

В рамках этой модели, даже не обговаривая это специально в брачных контрактах или устно, находясь в браке, супруги имеют право тайно приобретать движимое или недвижимое имущество лично на себя или своих родственников или друзей, раздельно проводить свои выходные и отпуск (включая выезд за границу), не отчитываться друг перед другом ни в чем.

Общая идея этой модели по-западному «свободных» отношений проста: мужчина и женщина создают семью только для рождения и воспитания общих детей, и лишь отчасти – для ведения интимных отношений и общего хозяйства. Все остальное они могут и даже должны получать от общения с другими людьми.

Что рушится от реализации данной схемы? С моей точки зрения, рушится взаимное доверие супругов. Отсюда, из супружеских отношений автоматически уходит взаимная честность. Ведь о какой честности может идти речь, если очень многое из того, что не договаривается близкому человеку вряд ли бы его/ее обрадовало, а то и вообще вызвало бы скандал и отторжение? Собственно говоря, можно уверенно говорить о том, что немалая часть разводов в России вызвана тем, что многие жены и мужья «голосуют ногами» против демонстративного применения их попавшими под влияние превратно понимаемых либеральных ценностей «семейными половинами» принципов личной свободы в семье и «личного пространства супругов в браке». Ведь будучи воспитанными в традиционных российских ценностях, наши мужчины и женщины никогда не поймут того, как можно жить в браке с человеком, который, с нашей системы оценки, «ведет двойную жизнь» или находится в непрозрачной для своего партнера по браку «серой зоне». Неудивительно, что отсюда возникает и много «ответных» игр в свободные отношения, измен и разводов. Отчего, по факту страдают наши российские дети.

Между тем, взаимная честность супругов в системе традиционных ценностей российской цивилизации являлась ничем иным как одной из важнейших духовно-нравственных основ семьи. Так называемое «личное пространство», навязываемое западными либеральными ценностями, по факту оказывается ничем иным как инструментом разрушения единства супругов, инструментом разрушения семьи как социального института. А «свободные отношения» между супругами – являются моделью противо направленной, антагонистичной не только для конкретно российской семьи, но и для любой семьи в мире.

Отсюда, считаю принципиально важным следующее:

— взаимная честность супругов как духовно нравственная основа семьи должна стать общепризнанным эталоном в системе ценностей российского общества в целом, вне зависимости от конфессиональных, национальных и иных различий;

— в рамках планирующегося к реализации в системе общего среднего образования России в ближайшие годы курса «Семьеведения» концепция «личного пространства супругов» должна быть подвергнута обоснованной критике;

— аналогичной критике она должна быть подвергнута из уст авторитетных членов российского общества (политиков, представителей религиозных конфессий, деятелей культуры, бизнесменов, спортсменов и т.д.);

— воспитание российской молодежи должно производиться на основе формирования взаимного доверия между супругами, что может быть технически достигнуто только на основе взаимной прозрачности жизни супругов.

Только находясь на данной позиции, только таким образом усиливая значение кнопки №«7» в семье, российское общество может рассчитывать на преодолении затяжного кризиса российской семьи как общественного института, на решение (в том числе) производных от этого демографических проблем, на действительную защиту материнства и детства. Ведь, по большому счету, борьба за доверительность и прозрачность отношений между супругами в российской семьей – один из фронтов в большой борьбе за выживание и будущее России, нашей глубоко самобытной российской Цивилизации. И проиграть эту борьбу мы не имеем права

 Запись на консультацию

Сегодня работали с клиенткой по следующей схеме. Опишу её — будет полезно многим.

Мы работали в два этапа. Расскажу по порядку…

Этап I. Проявление пространства желательных достижений в формате воображаемой встречи с собой из возможного счастливого будущего.

Для этого проведём полезное, рабочее упражнение.

Опишу его  читателям, а ниже оставлю видео (по которому — под инструкции психолога — можно выполнить практику).

1. Для начала позволим себе расслабиться. Закроем глаза. И глубоко-глубоко подышим.

2. Вообразите себя на берегу волшебного, прекрасного моря.

3. Вы идёте вдоль берега. Любуйтесь красотой. И ощущаете гармонию конкретного места.

4. Продолжая свою прогулку, Вы внезапно замечаете идущего в вашу сторону путника.

5. Приблизившись друг к другу, Вы узнаёте в подошедшем себя из лучшего возможного будущего.

6. Он в свою очередь — тоже Вас узнаёт (как себя из своего прошлого).

7. Вам есть что сказать друг другу. Поздоровайтесь и остановитесь для короткой беседы.

8. Прежде всего внимательно разглядите своего двойника. Обратите внимание на то, что вас отличает. Отметьте найденные различия.

9. А теперь спросите собеседника, что привело его к желательным рубежам? И что он посоветует в этом отношении Вам? Постарайтесь запомнить всё, что сейчас услышите.

10. Поменяйтесь местами. Станьте на минуту друг другом. Прислушайтесь к противоположным позициям, наполнитесь ценной дополнительной информацией.

11. Примите в себя друг друга, закрепив исполненный вариант.

12. Вернитесь в собственные позиции. Прислушайтесь к текущему наполнению.

13. Поблагодарите собеседника и тепло попрощайтесь с ним.

14. Повернитесь к начальной точке (из которой Вы начали свою практику) и медленно вернитесь в своё текущее.

15. Зафиксируйте обретённую информацию. Постарайтесь удержать найденный в задании вектор. Двигайтесь в полученном направлении.

 Запись на консультацию

По материалам книги «Как справиться с вербальной агрессией». Книга посвящена проблеме домашнего насилия.
Последствия вербальной агрессии оказывают влияние и на интеллектуальную сферу женщины. Женщина начинает заблуждаться и по поводу себя, и по поводу своих отношений с агрессивным партнёром. Женщины не всегда способны чётко сформулировать навязанные им заблуждения, но эти идеи настолько глубоко внедрены в их сознание, что кажутся им истиной, реальностью, а вовсе не представлениями о реальности.

Чем же отличается нормальная потребность в любви от невротической?

К. Хорни перечисляет несколько признаков.

 Запись на консультацию

Травматические переживания — ужасные, тяжелые и кажутся непреодолимыми. Послетравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) ассоциируется с такими событиями как войны, террористические акты, автомобильные аварии,  стихийные бедствия и акты насилия. Существует другой вид ПТСР, называемый «Комплексное послетравматическое стрессовое расстройство» (кПТСР), который возникает в результате длительного воздействия травматических ситуаций, а не в результате единичного происшествия. кПТСР может быть вызвано даже только одним эмоциональным пренебрежением ребенком. Люди, имеющие подобную травму, часто жалуются на проблемы, которые связаны с неспособностью получить доступ или услышать какой-то отклик от внутреннего «Я». Например, это может проявляться в проблемах с определением собственных потребностей и прав, ощущением стойкого образа «Я», в ситуациях интенсивных эмоций или присутствия других людей, которые просят или заставляют что-либо сделать, ощущением отсутствия внутреннего стержня в стрессовые периоды, прогнозированием собственных реакций и поведения в различных ситуациях, ощущением позитивного образа «Я».

Большинство этих проблем формируется в первые годы жизни, когда отношения детско-родительской привязанности нарушаются агрессией родителей или их безразличным отношением к ребенку. Унижение и пренебрежение ребенком может вызвать развитие стратегий адаптации и защит, которые уменьшают развитие четкого ощущения самого себя. Хотя факторы нарушения идентичности у людей, которые получили травму в детском возрасте, очень сложные, и утверждать единственный фактор в этиологии нарушения идентичности не предоставляется возможным, все же весьма вероятна ранняя диссоциация, направленность на других людей и отсутствие благоприятных отношений с ними.

Диссоциация или другие формы защиты по типу «ухода» в раннем возрасте блокирует осознание своего внутреннего состояния именно в тот момент онтогенеза, когда формируется образ «Я». Кроме этого, постоянная бдительность, которая  развивается у ребенка в ответ на перманентную угрозу, чтобы обеспечить себе безопасность существования, приводит к тому, что большая часть его внимания направлена на происходящее во вне его,  таким образом запускается процесс, который уменьшает внутреннее осознание. Проявление интроспекции, которая необходима, чтобы развивалась внутренняя «модель Я», находится в репрессивном состоянии, так как такой внутренний фокус внимания отвлекает от внешних событий  и, таким образом, увеличивает опасность.

Люди, чье детство было наполнено  жестокостью или безразличием, часто имеют «плавающую» идентичность  − их мнение определяется тем, как на них реагируют другие люди. Ответ на вопрос: «Кто я?» они пытаются найти за пределами самих себя.

Человек, отчужденный от самого себя в результате травматичного опыта, особенно постыдного, табуированного опыта, может аннулировать табуированные воспоминания, таким образом опыт становится «неприобретенным опытом». Однако, будучи отмененными, такие воспоминания в дальнейшем определяют реакции, чувства и самоотношение человека без его ведома. С этим связаны специфические для кПТСР эмоциональные регрессии – внезапные и продолжительные погружения в эмоциональные состояния насилия, брошенности, оставленности,  подобные состояние могут включать в себя ужас, стыд, отчужденность, горе, депрессию.

Для того, чтобы развивалась внутренняя «модель Я», ребенку необходимо присутствие заботящихся, откликающихся на него людей. Ребенку необходимо взаимодействие с другими, позитивно относящимися к нему людьми, чтобы сформировать четкое и позитивное отношение к  самому себе. Это происходит тогда, когда любящий взрослый, чувствительный к тому, что ощущает и чувствует ребенок, отвечает на сигналы ребенка таким образом, что подкрепляет его право на существование.

В детстве поведение всех людей состоит из ряда дискретных состояний, но при поддержке заботящихся людей ребенок становится способным управлять поведением¸ происходит консолидация  и расширение «Я», разные аспекты которого связаны с различными потребностями, — так постепенно формируется интегрированная личность. Согласно теории привязанности развитие идентичности происходит в контексте регуляции аффекта в ранних отношениях.

Дети устроены таким образом, что ожидают, что их внутренние состояния будут тем или иным образом зеркально отражаться другими людьми. Если ребенок не получает доступа к взрослому, который способен распознавать его внутренние состояния и реагировать на них, то ему будет очень сложно понять собственные переживания и развить ясную идентичность.

К сожалению, движение к более четкой идентичности, которое в дальнейшем начинает формироваться в подростковом и укрепляется во взрослом возрасте, становится менее возможным для тех людей, которые были лишены нормального детства.  Травмированный человек ищет свою идентичность, переходя из одной крайности в другую, иногда этот поиск осуществляется во внешнем мире, в этих случаях самоощущение меняется в зависимости от того, какие сообщения  человек получает от других.

Терапевтические отношения могут быть мощным средством для развития ощущения идентичности.

 Запись на консультацию