«Он мне должен (помогать, слушаться и пр.)…» – это слова, которые изрекаются о ребенке. Не важно в каком возрасте. В этом месте мне становится не по себе. Моя логика проста. Родительские отношения – единственные, где у одного из участников не было права выбора. Это единственные отношения, где у ребенка в принципе даже не было возможности проявить собственной реакции – хочу я быть рядом с тобой или нет. Потому что это данность (да, родителей не выбирают). И в эту данность ребенок попал просто потому, что попал.

Ваш ребёнок вам ничего не должен

Это было решением родителя привести ребенка в этот мир. А, может быть, и не решением в прямом смысле этого слова – оплошностью, прогибом, глупостью. Но от этого ответственности у родителя не меньше. Это сделал он, родитель. Он не получал согласия ребенка на готовность вступать в эти отношения. Ребенок здесь целиком ведом – его привели, не он сам пришел.

И вдруг вот в этой вот полной несвободе ребенку предъявляется, что ты мне еще и должен (как минимум, спасибо) за то, что я тебя без твоего ведома и согласия сюда привел. А кто сказал, что ему все нравится? А кто сказал, что ты, родитель, угадал его желания? С какого бодуна он должен? Он не просил! И вариантов не принять у него было. Практически, это был насильный акт.

Когда ребенок, вырастая, хочет дать что-то родителям – это признак здоровых отношений. Но только дать не потому, что иначе не полюбят, не погладят, а просто потому мне самому от этого приятно, тепло и хорошо. И дать не от того, что не давать родителям – это порицаемо, а потому что для меня это комфортно, приятно.

Такое желание взрослого (или подросшего) ребенка говорит о том, что родители собственным отношением научили его, заботясь о нем, заботится о себе.

Но если забота о родителях – тяжкое бремя или Дамоклов меч, который грызет и режет, если не сделал чего-то вовремя, в ущерб себе или против собственных убеждений и состояний, тогда внутри появляется гнев. А обходятся с ним легко и просто – прячут.

Себе в этом признаться – самое противное. Потому что для общественности гнев на близкого – это противоестественно. А его не может не возникнуть, т.к. попытка заставить меня делать что-то помимо моей воли  (ведь именно об этом речь идет) – это нарушение моей жизни, моих берегов, моего ресурса.

И в этом месте не может быть близких доверительных отношений, настоящего контакта с искренностью, с возможностью поддержать, опереться. Вытесненный гнев становится частоколом, который не пускает.

Я, как родитель, могу испытывать гамму чувств по поводу того, что мой ребенок мне не помогает, не слушается, не соответствует моим ожиданиям, а их не может не быть, как бы хорошо вы ни были «проработаны», осознанны и духовны.

Но если все это не приводит к отвержению, а дает увидеть ребенку, что его принимают даже вот в таких условиях – пусть с болью, переживаниями, гневом – но принимают, то у него не только рождаются силы, но растет уверенность в себе. Маленький или уже рослый человечек учится делать ровно то же самое по отношению к вам и другим людям. И только этот путь ведет к настоящим отношениям двух любящих людей.

Так что я лично не должна никому, кроме своих детей. И здесь нелюбимое мною слово «должна» растет из слова хочу, потому что это я их захотела привести сюда. Это решение раз и навсегда. Но оно позволяет мне быть самой собой, злиться, ругаться, переживать, горевать – но быть всегда рядом с ними.